Современное искусство

Лучше поздно, чем никогда, как говорится.

В 1987 году, в 24 года, я приехал в Испанию в поисках приключений. Я приехал из Лос-Анджелеса, и Мадрид показался мне удивительным местом, застывшим во времени. Центр был полон проституток и торговцев. На улице Монтера продавали сигареты и папиросную бумагу поштучно.

Вскоре после приезда я познаком

Это пейзаж спагетти-вестерна, превратившийся в художественную лабораторию.

Легион пальцев, крючковатых, нервных...

Легион пальцев, крючковатых, нервных, скользят по глине и еще свежему воску, сжимают скулы, рты и подбородки, деформируя их. Двуликие лица имеют бледный оттенок; с одной стороны они кажутся инкубами, с другой — уже вернулись из уродства и не выказывают мучений. Чуть поодаль, на пьедестале, голова и, возможно, часть торса гейши растекаются, расплавленные, в массу окаменевшей плоти, но все еще остаются бюстом. Скульптор слишком любит эту женщину, не хочет менять ее, владеет ею до отчаяния.

Неопределенность, осторожность, тревога, удивление…

Есть выставки, которые функционируют как библиотеки, скрывающие на страницах книг или стенах карту интимности через заметки на полях. Нечто подобное происходит на выставке Лаи Эструк в Музее королевы Софии. Она полна сдержанных аннотаций, спрятанных по краям пространства и сопровождаемых тишиной и воспоминаниями. Инсталляции здесь рисуют туннели и галереи во времени. Присутствует слуховой жест, даже когда ничего не слышно, словно письмо на полях книг превращается в ветер, несущий голос читающего. Ключ — в теле.

Бланка де ла Торре (Леон, 48 лет) работала куратором искусства на биеннале в Хельсинки (Финляндия) и Куэнке (Эквадор), участвовала в проектах в Белграде и странах Азии. Теперь новый директор Валенсийского института современного искусства (IVAM) делает ставку на интернационализацию музея и перезапуск его постоянной коллекции, которая включает одно из самых значительных собраний европейского авангарда межвоенного периода XX века, а также современного испанского искусства.

Если бы не его походка — типичного жителя Нью-Йорка, вечно спешащего и прокладывающего себе путь сквозь толпу — нашего героя можно было бы принять за обычного посетителя Музея Прадо в среду утром. Лысый, гладко выбритый мужчина в круглых очках, ростом ниже метра семидесяти, стремительно несется по первому этажу здания Вильянуэва. Но оказавшись перед «Снятием с креста» Рогира ван дер Вейдена, он дает понять, что он не такой, как все. Он опускается на колени перед картиной и складывает руки в театральном жесте молитвы.

Можно сказать, что в жизни Абеля Асконы есть две знаменательные даты. Первая — 1 апреля 1988 года, когда он родился, и его мать, которой тогда было 18 лет, зависимая от героина и занимавшаяся проституцией, оставила его после трех неудачных попыток аборта. Аскона часто говорит, что тогда умер человек и родился художник. Вторая дата — 1 апреля 2025 года, 37 лет спустя, когда он впервые встретился лицом к лицу со своей матерью. Это произошло во время перформанса в Círculo de Bellas Artes в Мадриде перед 400 зрителями.

«Я пыталась уйти от серости»: воспоминания Кармен Хименес, женщины, стоявшей за созданием «Рейна София», музея Гуггенхайма и музея Пикассо.

Кармен Хименес впервые увидела Испанию подростком, в пятидесятые годы, когда Франко разрешил вернуться изгнанникам, таким как ее отец, республиканец, чья семья жила в Касабланке.