Католическая Церковь оказалась на перепутье: массовая потеря призваний, закостенелая курия и огромная поляризация по поводу дальнейшего пути. В этой ситуации избрание американца Лева XIV (Превоста) — несомненно, смелый, но, вероятно, и умный шаг.

Несмотря на то, что он стал первым Папой из Соединенных Штатов, его национальность имеет смягчающие обстоятельства для верующих на Юге и в Европе: он много лет служил за пределами США, а его родители имеют французское и испанское происхождение. Это сглаживает эффект, подобно тому, как аргентинец Хорхе Марио Бергольо (Франциск) имел итальянские корни.

Церковь тщательно взвешивает каждый шаг, и при выборе Превоста были учтены как многие аспекты его биографии, так и несомненные геостратегические причины. Важно вспомнить, что в 1939 году, накануне Второй мировой войны, кардиналы избрали понтифика (также на очень коротком конклаве), учитывая сложную мировую обстановку.

В нынешние времена, когда в Европе идет открытая война, а глава Белого дома Дональд Трамп ведет наступление на различных фронтах, избрание Превоста обретает особый смысл. Первое появление нового понтифика на балконе базилики Святого Петра в четверг ясно продемонстрировало его примирительный настрой. Призыв к миру, к единству Церкви и теплое воспоминание о своем предшественнике не оставляют сомнений: какую бы линию он ни выбрал, она будет далека от догматической строгости Бенедикта XVI и, возможно, от резких шагов Франциска.

Лев XIV призван успокоить взбудораженную, запутавшуюся и глубоко разделенную Церковь. Как он будет действовать? Уже сейчас раздаются призывы следовать путем Франциска, хотя не совсем ясно, что под этим подразумевается, в то время как другие требуют его активного вмешательства в управление Церковью, которое кажется несколько запущенным. Прогрессивный сектор срочно требует большего участия в принятии решений и открытия дверей для женщин. Лев XIV в своем первом обращении, переданном Франциском, подчеркнул необходимость вовлечения не только духовенства, но и мирян в анализ проблем этой тысячелетней институции, которая не может выйти из лабиринта, созданного весом ее истории и бездействием перед лицом стремительных перемен в обществе.

Вопреки прогнозам, которые склонялись к избранию итальянского Папы, с кардиналом-госсекретарем Пьетро Паролином в качестве основного кандидата, выбор Превоста, изначально воспринимавшегося как умеренный и консенсусный кардинал, вызывает некоторую растерянность. Скорость принятия решения, несмотря на то, что конклав был самым многочисленным и глобальным в истории Церкви и, предположительно, должен был столкнуться с большими трудностями в поиске консенсусного имени, может вызвать сомнения относительно истинного смысла этой системы. Возникает вопрос, не является ли этот впечатляющий и увлекательный механизм лишь инсценировкой реального выбора, сделанного на секретных встречах и собраниях, которые множатся в Риме во время длительного траура по усопшему Папе, в период, называемый «новендиалес». Но это уже другая история.