В нескольких словах
Недавно выпущенный бокс-сет с архивными концертными радиозаписями Герберта фон Караяна и Берлинского филармонического оркестра (1953-1969) представляет дирижера в более спонтанном и «человечном» свете, отличном от его тщательно выверенных студийных работ. Эти записи раскрывают ранний этап его легендарного сотрудничества с оркестром и предлагают новый взгляд на его интерпретации.
Все могло пойти иначе, если бы Серджиу Челибидаке, обладавший несомненным талантом и заслугами, был назначен преемником Вильгельма Фуртвенглера во главе Берлинской филармонии в 1954 году. Румынский маэстро, ярый противник студийных записей, в последний момент уступил место Герберту фон Караяну. Хитрый и амбициозный австриец навсегда изменил представление о мощи и охвате грамзаписи.
Даже его симпатии к национал-социализму (он дважды вступал в НСДАП) были проигнорированы, и, в отличие от Фуртвенглера, ему не пришлось проходить унизительную процедуру денацификации. Караян стал пожизненным руководителем Берлинского филармонического оркестра, которым железной рукой правил более трех десятилетий. Лишь спустя три года после его смерти, когда эстафету уже принял Клаудио Аббадо, Серджиу Челибидаке смог вновь дирижировать своим бывшим оркестром в Берлине, исполнив незабываемую Седьмую симфонию Брукнера.
Слова Челибидаке на первой репетиции после долгого перерыва до сих пор звучат в ушах: «У меня странное чувство: здесь много лиц, которых я не знаю. Вы должны понять, что Берлинский филармонический оркестр был моим первым оркестром... Вначале мы были совершенно чужими... но в конце концов мы достигли невероятного взаимопонимания. Мы могли давать концерты без репетиций... Как вы, возможно, слышали, я фанатик репетиций, но не потому, что мне нравится репетировать, а потому, что мне не нравится слышать, как люди играют то, чего нет в партитуре».
История повернула вспять, и имя Караяна стало известно миллионам, даже тем, кто не интересовался классической музыкой. Сотни пластинок, записанных для Deutsche Grammophon, проникли в каждый дом благодаря беспрецедентной маркетинговой кампании XX века. Оркестр и дирижер стали синонимом качества для людей, не знавших о существовании Фуртвенглера, Отто Клемперера или Джона Барбиролли. Караян затмил всех, о чем свидетельствуют более 200 миллионов проданных дисков.
Его страсть к технологическим новинкам, безупречный имидж, любовь к скорости (он сам управлял автомобилями, яхтами и самолетами), третий брак с французской моделью, жизнь в люксе отеля «Кемпински» вместо дома в Берлине и тщательно выверенная жестикуляция, изображавшая почти постоянный транс, — все это сделало его культурной и медийной иконой. Его окружал двор почитателей, возводивших его в ранг полубога. Огромный талант и безошибочное чутье на преодоление границ довершили дело.
Лейбл его оркестра, Berliner Philharmoniker Recordings, всего пару недель назад выпустил альбом «Herbert von Karajan. Live in Berlin 1953–1969». Он включает радиотрансляции 23 концертов, данных в Берлине между 1953 и 1969 годами — от периода незадолго до смерти Фуртвенглера до открытия нового здания Филармонии. Записи были сделаны радиостанциями Sender Freies Berlin и RIAS (работавшей в американском секторе) в различных залах (Titania-Palast, Paulus-Gemeinde, Hochschule für Musik), где оркестр выступал до переезда в свое нынешнее здание в 1963 году.
Хотя аплодисменты были удалены при цифровом ремастеринге, исполнения передают эмоции, спонтанность и несовершенства живого выступления. Они показывают нам иное лицо Караяна, нежели то, что мы знаем по тщательно отредактированным студийным записям, которые должны были закрепить его культовый статус.
Этот альбом — своего рода бортовой журнал раннего этапа работы австрийца во главе оркестра, во многом предшествующий его долгому и прибыльному союзу с Deutsche Grammophon. Легко заметить тенденции, подтвердившиеся позже: например, Бетховен, вопреки расхожему мнению, не был композитором, с которым у Караяна была лучшая «химия». Об этом свидетельствуют две «Героические» (1953, 1969) и три неравные Девятые симфонии (1957, 1963, 1968). Его особая эмпатия к Рихарду Штраусу — родственной душе во многих смыслах — отражена в личной версии «Жизни героя» и волнующем исполнении «Четырех последних песен» с Элизабет Шварцкопф (обе 1964). Год спустя появились эталонный «Так говорил Заратустра» и поэтичный «Дон Кихот» с великим Пьером Фурнье.
Две Пятые Чайковского (1956, 1969) подтверждают его близость к музыке русского композитора, чего не скажешь о Пятой Прокофьева, прозвучавшей рыхло и без должного напряжения. Его Моцарт редко выходит за рамки корректности, а Гендель и Бах звучат пышно и по-прежнему в духе XIX века, что было типично для той эпохи.
Есть и сюрпризы: отличные «Вариации» Шенберга (op. 31), предвосхищающие его легендарный альбом, посвященный Второй венской школе, или первое исполнение оркестром «Атмосфер» Дьёрдя Лигети. Среди солистов — звезды: Гундула Яновиц, Криста Людвиг, Вальтер Берри, Элизабет Шварцкопф и даже Гленн Гулд, составивший с Караяном самую странную пару. Канадец, однако, довольно ортодоксален в Третьем концерте Бетховена (1957). А десять лет спустя Караян сам сел за третий рояль (вместе с Йоргом Демусом и молодым Кристофом Эшенбахом) в Концерте K. 242 Моцарта.
Его интерпретации Брукнера предвещают будущие шедевры, и в целом заметно, что еще не проявились некоторые позднейшие манерные черты звучания. Это Караян без ретуши, домифический, спонтанный (как в Четвертой Шумана, где он балансирует на грани потери контроля) и, на удивление часто, подчеркнуто человечный.
Источник: Berliner Philharmoniker Recordings. Альбом «Herbert von Karajan. Live in Berlin 1953–1969», 24 CD.
