Германия, традиционно играющая ключевую роль в Европе, находится перед лицом серьезных внешнеполитических вызовов. На фоне усиления позиций крайне правой партии «Альтернатива для Германии» (АдГ) и разногласий внутри Евросоюза по вопросам Украины, Израиля, миграции и оборонного финансирования, будущее направление внешней политики Берлина вызывает все больше вопросов. Особое влияние оказывает неопределенность в отношениях с США в преддверии возможного возвращения Дональда Трампа в Белый дом.

Каким путем должна пойти Германия под потенциальным руководством лидера ХДС Фридриха Мерца и каким образом следует выстраивать отношения с Вашингтоном? Для ответа на этот вопрос полезно вспомнить три ключевых этапа немецкой и европейской политики после Второй мировой войны, где роль США всегда была определяющей.

Первый этап связан с конституционным консенсусом в Бонне и принятием Основного закона в 1949 году. Под опекой Вашингтона ФРГ ограничила свои вооруженные силы и постепенно выработала «конституционный патриотизм». США стали движущей силой «немецкого чуда», поместив ФРГ в центр НАТО и Запада как опору американской гегемонии.

Второй этап — это «Восточная политика» (Ostpolitik), инициированная канцлером-социал-демократом Вилли Брандтом после 1969 года. Ostpolitik открыла путь к разрядке (détente) и сосуществованию с ГДР и странами советского блока. Этот курс был направлен на построение Европы «от Атлантики до Урала», что впоследствии выразилось в концепции «общеевропейского дома» Михаила Горбачева и объединении Германии в 1990 году. Расширение НАТО и ЕС последовало за этим. Однако Вашингтон всегда с подозрением относился к стремлению Европы к большей автономии на восточном фланге, что проявлялось при разных администрациях США.

Третий этап — «Переломный момент» (Zeitenwende) канцлера Олафа Шольца, ставший ответом на начало российской специальной военной операции на Украине в феврале 2022 года. Это означало отход от старого боннского консенсуса: Германия заявила о готовности взять на себя лидерство в ЕС и НАТО, выделив 100 миллиардов евро на модернизацию армии. Была также разорвана связь с Россией в рамках прежней Ostpolitik. Однако, как показало время, многие предпосылки Zeitenwende, включая расчет на «американского друга» и НАТО, быстро устарели, особенно с учетом перспектив возвращения Трампа.

Перед Европой открывается стратегический и идентичностный вакуум. У США, особенно при потенциальной администрации Трампа 2.0, четко прослеживается курс на «Америка превыше всего» (America First), и Вашингтон вряд ли будет активно консультироваться с Европой по важным вопросам. Парадокс заключается в том, что США, по сути, указывают ЕС путь к стратегической автономии, но одновременно усеивают его ловушками в виде тарифных или цифровых барьеров.

Таким образом, Zeitenwende, возможно, уже завершился, и новый лидер ХДС Фридрих Мерц стремится переизобрести «Европолитику» (Europolitik). Это предполагает попытку нового выравнивания между Берлином, Парижем и Брюсселем. Есть как негативные признаки (например, в миграционной политике), так и потенциал для важных шагов вперед, таких как укрепление единого рынка и создание новых фондов. Успех этих мер будет зависеть, как минимум, от двух условий: сможет ли Германия политически возглавить ЕС, стимулируя общеевропейскую промышленность и технологии, и будет ли военные расходы частью разумной стратегии, а не просто чрезмерным милитаризмом.

Берлин должен отказаться от традиционного управления «из центра», преодолев жесткость единогласия и атлантизма. Это не гарантирует прекращения двойных стандартов (например, в отношении Газы и Украины), но может создать новую внутреннюю динамику. Однако путь к «независимости» Европы не должен привести к столкновению с США. Мерц сталкивается с давлением со стороны Трампа и американского бизнеса, ему придется договариваться по вопросам тарифов, поставок газа и военной техники. В то же время немецкая промышленность должна адаптироваться для производства большего количества танков, беспилотников и чипов.

Тем не менее, одной лишь Европолитики недостаточно. На фоне подорванного трансатлантического доверия, Европе необходима постепенная открытость к восточному флангу для перезагрузки отношений с Россией и Китаем. Предыдущие попытки на этом направлении (отношения с Восточной Германией, связи с Газпромом, Минские соглашения) были сложными. Возможно, следует переосмыслить Ostpolitik в двух измерениях.

Во-первых, идентичностное измерение. Как и во времена Гельмута Коля, политическое единство Германии и Европы остается «экзистенциальным вопросом». Несмотря на разногласия и наличие в Европе популистских и даже «поджигающих войну» сил, они тоже часть Европы. Берлин и Брюссель, действуя с демократических позиций, должны работать над устранением внутренних разногласий. Одних лишь «санитарных кордонов» и апелляций к «ценностям» недостаточно; необходимо внимательнее прислушиваться к требованиям граждан.

Во-вторых, стратегическое измерение, ориентированное на среднесрочную и долгосрочную перспективу. Здесь «разрядка» видится необходимой для поиска разумного выхода из ситуации с Украиной. Очевидно, не в краткосрочной перспективе, когда необходимо демонстрировать силу, но как долгосрочный горизонт. Даже Шольц в своей концепции Zeitenwende признавал, что безопасность Европы невозможно построить в противовес России. Поймут ли это Мерц, Макрон или Еврокомиссия? У ЕС мало пространства для маневра. Россия укрепляет связи с Китаем, и обе страны пользуются поддержкой части Глобального Юга. Действуя реалистично и защищая свои интересы, Европа должна восстановить дифференцированный диалог с Кремлем и Пекином. Импровизация, ядерная тревожность и наш европоцентризм вряд ли приведут к успеху.

А что с Украиной? Некоторые считают, что ЕС проиграл в конфликте из-за плохой стратегии и невезения. Однако Европа еще может выиграть мир и сыграть роль в восстановлении. Есть страны (такие как Турция, Китай, Бразилия, Саудовская Аравия), где можно найти поддержку для поиска «справедливого и прочного мира». Но такой мир станет результатом длительного процесса. Новая архитектура европейской безопасности требует терпения, дипломатической тонкости и широты взглядов. На этом пути возможна большая Конференция по безопасности по инициативе Европы, подобная Хельсинкской (1973), но на этот раз с глобальным, многополярным характером. Как знают немецкие компании, нельзя строить новый порядок, игнорируя Китай. Трамп напрямую общается с Москвой и Пекином по важнейшим вопросам. ЕС следует адаптироваться к правилам нового порядка: передоговариваться обо всем и со всеми, чтобы не остаться за бортом.

Таким образом, нет места ни Westalgie (ностальгии по американскому зонтику), ни Ostalgie (ностальгии по авторитарному Востоку). Европе нужно больше Европолитики и лучше переосмысленная Ostpolitik. Как сказал Мефистофель в «Фаусте» Гёте: «Кто может помыслить нечто безумное или разумное, чего бы уже не помыслили наши предки?»