Европейская история: вечный рефрен [Анализ текущего положения]

В 1939 году, вскоре после нацистского вторжения в Польшу, философ Симона Вейль ответила на возмущенное изумление европейцев, напомнив, что «Гитлер делает с Европой то, что Европа всегда делала с другими народами». Вейль, еврейка по происхождению, христианка по убеждениям и анархистка, боролась против фашизма в Испании и умерла в Англии из солидарности с жертвами нацизма, которым не могла помочь. Она представляла и продолжает представлять лучшее из тех европейских ценностей, о которых мы любим вспоминать во время крупных кризисов и предавать в повседневной политике.

Когда мы говорим о демократии, греческой мысли, цивилизации, факеле свободы, Французской революции, секуляризме, толерантности, либерализме, мы часто забываем, что именно другие европейцы, а не варвары Хулагу, самым жестоким образом угрожали и порой уничтожали эти ценности. До такой степени, что можно утверждать: мы, европейцы, помним себя гораздо лучше, чем мы были на самом деле. Внутри Европы Гитлер, а не Бен Ладен, разрушил Европу; вовне – рабство, колониализм, геноцид, подлинно европейские продукты, оправдывали точный парафраз Анатоля Франса в 1920 году: «Варвары знают о нас, цивилизованных, только наши преступления».

Стоит вспомнить фразу Вейль сейчас, когда США начинают относиться к Европе так, как всегда относились к любой другой стране мира: как к хрупкой, соглашательской и зависимой колонии, какой она всегда была. Трамп, с его манерами школьного хулигана, мафиозного крестного отца и прыгающего Нерона, просто говорит нам правду о Европе: десятилетиями мы были вассалами Вашингтона и его сообщниками. Мы сопровождали его «точечный империализм», по меткому выражению Даниэля Иммервахра, в несправедливых войнах и государственных переворотах: вспомним, чтобы не углубляться в историю, Афганистан, Ирак, Палестину. Если Европа вдруг оказывается в одиночестве, то не только потому, что остальной мир, включая главу империи, дедемократизировался, но и потому, что редко, внутри и вне, соответствовала сама себе.

Прав всегда блестящий Хосе Мария Лассаль, когда призывает Испанию к солидарности с восточной границей ЕС, частью которой мы являемся. Существует только одна альтернатива, и она самоубийственна: предложить «Испанэкзит», который вернул бы нас к «нейтралитету» Франко и Реставрации, которые избежали двух мировых войн, купаясь в собственных преступлениях и нищете. Сегодня мы, к счастью, обречены принадлежать Европе, как вчера, к несчастью, были обречены быть вне ее. Лассаль прав. Но чтобы просить о солидарности, ЕС должен стать убедительным для себя; чтобы требовать усилий в пользу военной, цифровой и энергетической независимости континента, он должен сначала родить себя как институт и как идею. Как институт он имеет право и обязан защищать свои интересы, которые больше не совпадают с интересами США; как идея, он еще должен стать убедительным для себя. Я говорил это и раньше: у Европы нет нефти, газа, фосфатов или редких минералов: у нее есть только философия, принципы, ценности, и она плохо их продавала. Так плохо, что не только вызвала неприязнь так называемого Глобального Юга (почему конголезцу или суданцу должно быть дело до того, что Россия делает с Украиной?). Враги этих европейских ценностей сегодня находятся не в Кабуле или Тегеране; они находятся в Вашингтоне, конечно, но также – или прежде всего – в самой Европе и даже в самом Брюсселе. Я не вижу Европу Хосе Марии Лассаля, ту, которую я тоже хочу защищать. Я вижу Европу, разделенную между неофашизмом (другом Путина и Трампа) и неолиберализмом: Европу, в которой великие творцы демократии 1945 года (христианские демократы, либералы, социалисты, коммунисты) отсутствуют или едва сжались в робкую щель.

В этом контексте дебаты о военных расходах уже выявляют путь без возврата. В правых силах идет борьба между фашизмом (и красно-коричневыми), который стал «пацифистом» в пользу Путина, и неолиберализмом, который стал европеистом в пользу военной промышленности. Что касается левых, то они разделены между антиевропейцами, неспособными видеть или желающими привлечь опасность, и европейцами, не имеющими средств или власти, чтобы противостоять фашизму и неолиберализму. Признаюсь, я причисляю себя к последним. Я твердо верю, что мы не должны бросать Украину, потому что мы бросили Палестину; и я думаю, что политически возможно вписать военные расходы вне рамок НАТО и без сокращения – и даже увеличения – социальных расходов, и все это под эгидой европейского федерального, справедливого и демократического режима, похожего на тот, который мы всегда называли и предавали, тот, который представила Симона Вейль и придумал Манифест Вентотене в 1941 году. Я твердо в это верю и в то же время уверен, что этого не произойдет.

Я не знаю, заикается, рифмуется или повторяется история. Боюсь, что разные песни заканчивают свои разные куплеты одним и тем же рефреном. Между тем (и это рефрен человечества) затягивается дождь, и мы жалуемся, что в этом году так поздно наступают пасхальные каникулы.