«Куда уходят мертвые часы, когда мы взрослеем?» Этот вопрос заставляет задуматься о плотном графике современного человека. Легко вспомнить летние сиесты из детства, когда время текло медленно, и невольно задаешься вопросом, когда же кто-то нажал кнопку ускорения.

Но я не уверена, что мои дети и их сверстники зададутся этим вопросом, когда вырастут. Кажется, что у современных детей давно не осталось тех самых «мертвых часов», того медленного времени, о котором вспоминают взрослые. Недавно в библиотеке мои дети захотели взять книжку про мальчика, который ходил на слишком много внеклассных занятий, и в итоге он и его родители были совершенно измотаны. Это история, скорее, для родителей.

Робототехника по понедельникам, английский по вторникам, дзюдо по средам, музыка по четвергам, а по пятницам, чтобы «расслабиться» от такой загруженности, — детская йога. Некоторые родители вынуждены так поступать из-за своего рабочего графика. Но другие делают это, потому что уверены: их дети просто обязаны быть чем-то заняты. Что «мертвые часы», проведенные на полу с машинкой, бессмысленны, когда можно потратить это время на изучение китайского или посещение театральной студии.

Очень сложно противостоять этой инерции, которая толкает нас быть продуктивными даже в свободное время, заниматься самоэксплуатацией во имя самореализации. Особенно мы, молодые родители, усвоили идею, что наша идентичность сводится к тому, что мы производим и потребляем — будь то вещи или впечатления. Отказ от традиционных ценностей не принес свободу, а лишь заменил одни оковы на другие. Новые ярмы оказались более поверхностными, менее заметными, но не менее тяжелыми.

Вспоминается твит одного журналиста моего возраста, который поделился упражнением от своего психолога: спросить себя, кто ты, кроме своей работы и идеологии. Его случай не уникален. Когда нас просят представиться, многие из моего поколения скорее скажут, что они заядлые путешественники или топ-менеджеры, чем дети плотника или внуки обычной женщины. Если бы классические тексты о духовном поиске писались сейчас, они были бы о потребителе и производителе, чья сущность определяется капиталом и действиями.

Именно туда, на ту же свалку, куда мы выбросили ценность сообщества (настоящего, прошлого и будущего), трансцендентность и созерцание, ушли и «мертвые часы» — как у взрослых, так и у детей. Обусловливание бытия деланием (которое в наше время стало синонимом потребления) ведет лишь к ощущению пустоты. К головокружительной, но пустой реальности, где человек не совсем понимает, кто он, кроме человека с английской должностью, не позволяющей купить квартиру, голосующего раз в четыре года и имеющего плотный график поездок.