Берлин: символы разрыва между США и Германией

Можно было бы совершить путешествие по Берлину, посетив места, связанные с тесными отношениями между США и Германией, и легко прийти к выводу, что этот мир находится под угрозой краха. Начать стоит с аэропорта Темпельхоф, ныне городского парка. С июня 1948 года по октябрь 1949 года Соединенные Штаты организовали воздушный мост, чтобы прорвать блокаду, которую Советский Союз ввел в западном секторе города. Далее тур продолжился бы в мэрии района Шёнеберг, который тогда был мэрией всего Западного Берлина. 26 июня 1963 года, через два года после того, как коммунистический режим построил Стену, Джон Ф. Кеннеди произнес со своего балкона свою знаменитую речь. «Ich bin ein Berliner», — сказал он. «Я — берлинец». Маршрут закончился бы у Бранденбургских ворот, которые во время холодной войны разделяли город, Германию, Европу и мир. 12 июня 1987 года другой президент США, Рональд Рейган, призвал советского лидера: «Господин Горбачев, разрушьте эту стену». Два года и четыре месяца спустя Стена пала.

Темпельхоф, Шёнеберг, Бранденбургские ворота — символы другого времени. Памятники самому ценному наследию мировой сверхдержавы, сегодня разрушенные бравадой Дональда Трампа, угрозами уйти из Европы, соучастием с Россией Владимира Путина, тарифами, направленными против немецкой промышленности, и поддержкой крайне правых.

Для европейцев Трамп — электрошок. В Германии это нечто большее. Потому что она была восстановлена после «нулевого часа» 1945 года с помощью и защитой США, и у США она научилась демократии, капитализму и процветанию. Поэтому, когда администрация Трампа называет страну «тиранией» — как это произошло на прошлой неделе после того, как спецслужбы классифицировали «Альтернативу для Германии» (AfD) как «правоэкстремистскую» — шатается опора самой идентичности. Христианский демократ Фридрих Мерц, который во вторник будет приведен к присяге в качестве канцлера Бундестагом, принял это к сведению в ту же ночь выборов, 23 февраля, и провозгласил «независимость» Европы от США. Но нелегко отказаться от восьми десятилетий трансатлантических отношений. Германия, несмотря ни на что, сопротивляется разрыву. Потому что сложно смириться с тем, что США, у которых все еще 35 000 солдат в Германии и ядерное оружие на этой территории, рано или поздно уйдут. Или потому, что не видно альтернативы.

«То, что происходит в США, — это не эволюция, а революция. И это революция без продуманного плана», — описывает в своем кабинете в Бундестаге депутат Норберт Рёттген, идейный вдохновитель христианских демократов во внешней политике и автор книги «Демократия и война. Немецкая политика и немецкая идентичность во времена глобальной опасности» (Demokratie und Krieg. Deutsche Politik und deutsche Identität in Zeiten globaler Gefahr). Разговоры с Рёттгеном, европейцем и атлантистом в традициях канцлеров Конрада Аденауэра и Гельмута Коля, и другими фигурами этой орбиты позволяют понять, как эта Германия, Германия Мерца, готовится к новому этапу. «Трамп проводит внешнюю политику, которая не делает различий между другом и врагом, а стремится навязать свои собственные интересы», — отмечает Рёттген, чье имя звучало в качестве министра иностранных дел, хотя в конечном итоге был назначен его коллега по фракции Иоганн Вадепуль. Готова ли Германия к сценарию, при котором США покинут страну и отменят свою ядерную защиту? «Конечно, это вопросы, которыми нужно заниматься», — отвечает он. «Но для нас ясно, что в наших интересах — удержать американцев в Европе. Для этого будет крайне важно, чтобы Германия и Европа явно больше инвестировали в свою собственную безопасность, расширяли соответствующие возможности, чтобы внести вклад в распределение бремени в НАТО и в трансатлантических отношениях».

В немецкой политике и в самом дискурсе Мерца существует напряженность между голлистской — или макронистской — и атлантистской традициями. Канцлер in pectore, кажется, иногда придерживается первой, традиции, которая, ссылаясь на генерала де Голля, воплощает нынешний президент Франции Эммануэль Макрон и которая продвигает европейский суверенитет по отношению к США, России и Китаю. Но в других случаях он подтверждает атлантизм. Новый глава немецкой дипломатии Вадепуль заявил на прошлой неделе группе журналистов: «Мы сделаем все, чтобы возродить трансатлантический альянс, восстановить доверие и стремиться быть сильными вместе». В коалиционном соглашении христианских демократов и социал-демократов говорится нечто подобное: «Трансатлантический альянс и тесное сотрудничество с США по-прежнему имеют для нас основополагающее значение». Как будто за последние месяцы не пронесся ураган Трампа и не оставил эти отношения сильно потрепанными. «В [коалиционном соглашении] нет ни слова об изменениях в США, если только не сказать, что они хотят укрепить трансатлантические отношения», — недавно заметил на коллоквиуме о правительственной программе Томас Кляйне-Брокхофф, директор Германского совета по внешней политике и еще один выдающийся атлантист в Берлине. Рёттген, который, помимо атлантиста, является реалистом, говорит: «Необходимо признать, что европейская безопасность больше не является центральным американским интересом. Это разрыв с американской внешней политикой последних 80 лет». Но, по его словам, из-за войны Владимира Путина в Украине и российской угрозы на восточном фланге НАТО является «лучшей гарантией» европейской безопасности, и «до сих пор» Трамп не ставил «серьезно» под сомнение ни Альянс, ни ядерную защиту. «Эти столпы нашей безопасности остаются в силе», — утверждает он, — «хотя политика и политическая воля изменились».

Макрон предложил распространить французский ядерный зонтик на Германию, и Мерц принял вызов и согласен это обсудить. Рёттген настроен скептически: «На мой взгляд, сегодня для Германии и для Европы нет лучшего ядерного зонтика, чем зонтик НАТО и США. Нет другого, который даже отдаленно обладал бы теми же возможностями. Разработка подходящей европейской альтернативы, способной сдерживать Россию на том же уровне, потребует как минимум десятилетия и огромных сумм денег. Но мы не можем позволить себе десятилетний пробел в безопасности. Поэтому американский зонтик не подлежит замене».

А что, если Трамп выполнит свою угрозу и окончательно покинет Европу? «Тогда мы будем готовы», — отвечает христианский демократ. «Но нет смысла кончать жизнь самоубийством из-за страха возможной смерти. Политика означает оказывать влияние, пытаться формировать вещи».

Даже если США не уйдут полностью, ничто не будет прежним. Памятники американского Берлина рассказывают эту историю. От Темпельхофа, места воздушного моста, с помощью которого Соединенные Штаты и союзники спасли берлинцев в начале холодной войны, до президента тарифов, который считает себя обманутым Германией-экспортером. От «Я — берлинец» Кеннеди до администрации Трампа, чье послание состоит в том, что Европа «жалка», а Германия — «тирания». От «Господин Горбачев, разрушьте эту стену» Рейгана до Трампа, рассыпающегося в похвалах Путину. Символический и вполне реальный разворот. Для немцев траур по утрате старшего брата только начался.