Сегодня мало кто помнит метод Монтиньяка, но в свое время его книга "Как похудеть на деловых обедах" вызвала фурор среди яппи 80-х. Идея диеты, которая вроде бы позволяла есть многое, включая "поросенка с бутылкой Риберы", не сильно помогала весам, но сделала автора богатым. Важнее то, что этот подход обозначил зарождающееся недовольство.

Возможно, никто так и не похудел по этой методике, пионеру раздельного питания, но она сыграла свою роль, показав абсурдность ситуации. Яппи 80-х, несмотря на свою репутацию, постепенно приучили нас к мысли, что деловые обеды – это не просто способ бесплатно поесть за счет компании или сделать непродуктивные часы продуктивными, а часто бестолковый процесс, достигающий пика лишь к моменту подачи десерта или дижестива. Те самые "обеды с тремя мартини", характерные для мира финансов, были обречены.

Вскоре пришло понимание, что деловой обед – это момент абсурда, когда мы едим больше, чем нужно, и меньше, чем хочется, и, по сути, ни работаем, ни едим. Что касается деловых ужинов, то с учетом законодательно закрепленного права на личное время, свобода распоряжаться своим вечером после восьми должна быть священна. В конце концов, лучший комплимент чужому времени – решить вопросы по телефону, без необходимости разделывать сибаса.

Признаки времени указывают именно на это, и подтверждение тому – меню современных деловых обедов, вызывающие смесь скуки и неловкости: "ура" фарро, "долой" антрекот.

Один из симптомов этой новой "аскетичности" – закат так называемых "ресторанов власти". Это места, где собираются сильные мира сего, от рыбных ресторанов Парижа до традиционных заведений Рима. Сегодня власть предпочитает скрываться, чтобы избежать общественного осуждения. Перед бокалом вина даже самый добропорядочный представитель элиты может выглядеть подозрительно. Владелец одного знаменитого ресторана был вынужден снять вывеску лишь потому, что некий политик любил там демонстративно появляться, понимая, что нет ничего заметнее, чем входить и выходить из отдельного кабинета.

Возможно, стали более скромными, а возможно, просто более лицемерными, но современная дискретность имеет другие последствия: столы власти и столы удовольствия все больше расходятся. Раньше в один и тот же ресторан можно было прийти днем на обед с "королями мира сего", а через несколько часов – на ужин с любовницей. Сегодня никто не хочет "пачкать" высокую кухню делами. И статус теперь скорее в том, чтобы найти место на табуретке у рыночного прилавка, чем в посещении заведения с трюфелями и изысканной посудой.

Будучи сторонником лютеранской бережливости в деловых обедах, я все же задаюсь вопросом, не теряем ли мы что-то. Я помню, как много лет назад в Барселоне за один обед я успел пожать столько рук, сколько в Мадриде ушло бы десятилетие. Наша политика всегда была связана с кулинарией: от легендарного бульона в Сенате до конституционных закусок. Политиков смещали в результате "заговоров" за обедом, а ценителям "гастрономической" истории до сих пор доставляет удовольствие вспоминать, что оппозиционные группы собирались в определенных ресторанах. В лондонских клубах могли подать палтус времен Нельсона, но если вы встречали там Кэмерона или Блэра, день уже считался удачным.

Теперь наша элита не носит галстуков, ест сэндвичи из цельнозернового хлеба с картонных подносов, клянется в приверженности устойчивому развитию, но, боюсь, она не лучше прежней. В конце концов, сильные мира сего, как известно еще со времен Макиавелли, знают: демонстрируя добродетель на публике, гораздо легче заниматься не самыми приглядными делами, когда их никто не видит.