Первый взгляд на «Рассвет на жатве», долгожданную пятую книгу из серии «Голодные игры»

Глава 1 — С днем рождения, Хеймитч!

Что хорошо в том, чтобы родиться в день жатвы, так это то, что ты можешь спать допоздна в свой день рождения. А дальше все идет под откос без тормозов. Один день без занятий не компенсирует ужас жеребьевки. И, даже если ты переживешь это, никому не хочется есть торт после того, как увидишь, как двух детишек забирают в Капитолий, чтобы убить. Я переворачиваюсь в кровати и накрываю голову простыней.

— С днем рождения! — Мой десятилетний брат Сид трясет меня за плечо. — Ты сказал мне быть твоим будильником. Ты сказал, что хочешь пойти в лес, как только взойдет солнце.

Это правда. Я надеюсь закончить свою работу до церемонии, чтобы посвятить день двум вещам, которые я люблю больше всего: бездельничать и быть со своей девушкой, Ленор Дав. Моя мать превращает и то, и другое в проблему, поскольку она не перестает объявлять всем, кто готов слушать, что нет работы слишком трудной, грязной или сложной для меня, и даже самые бедные способны собрать несколько пенни, чтобы другие позаботились о том, что им не нравится. Однако, учитывая два события дня, я думаю, она предоставит мне момент свободы, если я закончу работу раньше. Смотрители Игр — вот кто может испортить мне планы.

— Хеймитч! — хнычет Сид. — Уже солнце встает!

— Ладно, ладно, я уже встал.

Я скатываюсь с матраса на пол и надеваю шорты, сшитые из ткани мешка муки, предоставленного правительством. На них красуется надпись «ЛЮБЕЗНО ПРЕДОСТАВЛЕНО КАПИТОЛИЕМ» на заднице. Моя мать ничего не выбрасывает. Так как она овдовела очень молодой, после того как мой отец погиб в результате пожара в угольной шахте, она вырастила Сида и меня, занимаясь стиркой чужой одежды и используя до последнего кусочка все. Пепел от дров в уличной жаровне сохраняется для щелочного мыла. Яичная скорлупа измельчается для удобрения огорода. Когда-нибудь эти штаны будут разрезаны на полоски и сплетены в ковер.

Подробнее

Обреченные на смерть в «прайм-тайм»

Я заканчиваю одеваться и снова укладываю Сида в его кровать, где он зарывается под лоскутное одеяло. На кухне я беру кусок кукурузного хлеба; это особенное угощение, только на мой день рождения, гораздо лучше, чем темная и песчаная масса, сделанная из муки из Капитолия. В задней части дома мама уже помешивает палкой дымящийся котел, полный одежды; мышцы напрягаются, когда она переворачивает комбинезон шахтера. Ей всего тридцать пять лет, но тяготы жизни прорезали морщины на ее лице, как это обычно бывает.

Она видит, как я смотрю на нее из дверного проема, и вытирает лоб.

— С шестнадцатилетием. Соус на кухне.

— Спасибо, мам.

Я нахожу сковороду, полную тушеных слив, и кладу немного на хлеб, прежде чем выйти. Я нашел их в лесу на днях, но приятно удивляюсь, обнаружив их теплыми и с сахаром.

— Мне нужно, чтобы ты сегодня наполнил цистерну, — говорит мне моя мать, когда я прохожу мимо нее.

У нас есть холодная проточная вода, хотя струя, которая выходит, очень тонкая, и потребуется целая вечность, чтобы наполнить ведро. Есть специальная бочка с чистой дождевой водой, за которую взимается дополнительная плата, так как она делает одежду, постиранную в ней, более мягкой, чем обычно, но она использует воду из колодца почти для всей стирки. Со всем, что нужно качать и таскать, заполнение цистерны — это двухчасовая работа, даже с помощью Сида.

— Разве это не может подождать до завтра?

— У меня заканчивается вода, и там еще гора одежды, — отвечает она.

— Тогда сегодня днем, — говорю я, пытаясь скрыть свое разочарование.

Если жатва закончится в час, то, если я не стану частью жертвы в этом году, я могу закончить с водой в три и немного пойти повидаться с Ленор Дав.

Мгла защитным покровом окутывает серые, обветшалые дома Пласта. Зрелище было бы утешительным, если бы не отдельные крики детей, которым снится, что за ними гонятся. В последние недели, по мере приближения Пятидесятых Голодных игр, эти звуки становились все более частыми, как и мысли, которые, подгоняемые тревогой, я должен был сдерживать. «Второй Жребий четверти века. Вдвое больше детей». Я говорю себе, что нет смысла переживать, что я ничего не могу с этим поделать. «Как две Голодные игры в одной». Нет способа контролировать результат жатвы или то, что произойдет потом, так что не подпитывай кошмары. Не поддавайся панике. Не доставляй этого удовольствия Капитолию. Они забрали у нас больше, чем достаточно.

Я иду по пустой, покрытой угольной пылью улице, ведущей к холму, где находится кладбище шахтеров. Беспорядочное нагромождение грубых надгробий возвышается над склоном. Здесь есть все: от камней с выгравированными именами и датами до деревянных досок, с которых облезает краска. Мой отец похоронен в семейной могиле. Участок Эбернети, с одним известняковым надгробием для всех нас.

Рекламное изображение писательницы Сьюзен Коллинз, предоставленное издательством Molino.

Тодд Питт

Быстро оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что поблизости нет свидетелей (сюда обычно никто не приходит, тем более на рассвете), я пролезаю под забором, чтобы выйти в лес, граничащий с Дистриктом 12, и направляюсь к самогонному аппарату. Производство белого самогона с Хэтти Мини — рискованное дело, хотя и прогулка по сельской местности по сравнению с убийством крыс или чисткой уличных туалетов. Она ждет, что я буду стараться изо всех сил, но она тоже старается, и, хотя ей уже за шестьдесят, она способна работать больше, чем человек вдвое моложе. Нужно выполнять много монотонных задач: собирать дрова, таскать зерно, хранить наполненные бутылки и перевозить пустые для повторного наполнения. Этим занимаюсь я: я мул Хэтти.

Я останавливаюсь возле того, что мы называем складом, — голой площадки, скрытой свисающими ветвями ивы, где Хэтти оставляет припасы. Меня ждут два мешка по двенадцать килограммов дробленой кукурузы, и я кладу по одному на каждое плечо.

Мне требуется около получаса, чтобы добраться до самогонного аппарата, где я нахожу Хэтти перед горшком, полным замоченного солода, рядом с остатками небольшого костра. Она протягивает мне деревянную ложку с очень длинной ручкой.

— Почему бы тебе немного не помешать?

Я опускаю мешки с кукурузой под навес, где мы храним припасы, и победно поднимаю ложку.

— Ну что ж, повышение!

То, что она позволяет мне заниматься солодом, — это новое. Возможно, Хэтти начинает обучать меня, чтобы когда-нибудь мы стали партнерами. Два человека, занимающихся производством спиртного на полную ставку, увеличат производство, и всегда есть больший спрос, чем она может удовлетворить, даже на то отвратительное пойло, которое она делает из зерна из Капитолия. Особенно на него, потому что оно достаточно дешево, чтобы шахтеры могли себе его позволить. Хорошее спиртное покупают буйные солдаты (агенты мира, так сказать) и самые богатые люди города. Однако контрабанда нарушает тысячу разных законов, поэтому достаточно, чтобы нам поставили нового начальника агентов мира (того, кто не любит крепкие напитки), чтобы мы оказались в колодках или что-то похуже. Добыча угля — тяжелая работа, но за нее не вешают.

Пока Хэтти кладет пол-литровые бутылки белого спиртного в корзину, выложенную мхом, я наклоняюсь и время от времени помешиваю солод. Когда он немного остынет, я выливаю его в глубокое ведро, и она добавляет дрожжи. Я оставляю замоченный солод под навесом для брожения. Хэтти не собирается перегонять сегодня, потому что не хочет рисковать тем, что дым привлечет внимание, если туман рассеется. Возможно, наши местные агенты закрывают глаза на винокурню и пост на Горелке, старом складе, который служит нам черным рынком, но она беспокоится, что ее коллеги из Капитолия обнаружат нас со своих скрытых аэроглиссеров, которые всегда летают низко. Сегодня мы тоже не будем перевозить бутылки, так что мне предстоит наколоть дров на неделю. Когда я пополняю всю поленницу, я спрашиваю ее, что еще нужно сделать, и она качает головой.

Хэтти завоевала мою любовь, оставляя мне время от времени чаевые. Не в виде зарплаты, потому что она платит ее прямо моей матери, а в виде кое-каких мелочей украдкой. Горсть дробленой кукурузы, которую я могу отнести Ленор Дав для ее гусей, пакет дрожжей, которым я могу торговать на Горелке, и сегодня пол-литра белого спиртного для личного пользования. Она растягивает улыбку, полную сломанных зубов, и говорит:

— С днем рождения, Хеймитч. Мне кажется, если ты достаточно взрослый, чтобы его приготовить, ты достаточно взрослый, чтобы его пить.

Я должен согласиться с ней, и, хотя я не большой любитель выпить, я рад получить бутылку. Мне ничего не стоит продать или обменять ее на что-то другое, и я даже мог бы отдать ее дяде Ленор Дав, Клерку Кармину, чтобы посмотреть, изменит ли он свое мнение обо мне. Можно было бы подумать, что сын прачки — безобидный человек, но Эбернети были известными бунтарями в свое время, и, по-видимому, от нас все еще пахнет мятежом, ароматом, который одновременно соблазнителен и пугающ. После смерти моего отца ходило много слухов; подозревали, что пожар был не случайным. Некоторые говорят, что он погиб, саботируя шахту, другие говорят, что его команда стала жертвой начальников из Капитолия за то, что они были бандой агитаторов. Так что, возможно, проблема в моей семье. Не то чтобы Клерк Кармин сочувствовал агентам мира, но он и не из тех, кто играет с ними в игры. Или, может быть, ему не нравится, что его племянница встречается с бутлегером, хотя работа стабильная. В общем, по какой бы причине это ни было, дело в том, что он едва кивает мне в знак приветствия, и однажды он сказал Ленор Дав, что я из тех, кто умирает молодым, и я не думаю, что он сказал это в качестве комплимента.

Хэтти визжит, когда я, повинуясь порыву, обнимаю ее.

— Да ладно тебе. Ты все еще очаровываешь эту девушку из Стаи?

— По крайней мере, я усердно стараюсь, — отвечаю я, смеясь.

— Тогда иди приставай к ней. Сегодня ты мне не пригодишься.

Она насыпает мне немного дробленой кукурузы в руку и прогоняет жестами. Я кладу кукурузу в карман и ухожу, пока она не передумала насчет своего лучшего подарка: времени, которого я не ожидал, чтобы быть со своей девушкой. Я знаю, что мне следует пойти домой и поскорее закончить работу с цистерной, но я не могу устоять перед мыслью о нескольких украденных поцелуях. У меня день рождения, и на этот раз цистерна может подождать.

Туман начинает рассеиваться, когда я бегу по лесу к Лугу. Почти все говорят о том, какой он красивый, но Ленор Дав называет его «другом обреченных», потому что он прячет тебя от агентов мира. Она обычно видит темную сторону вещей, хотя чего еще ожидать от человека, которого назвали в честь умершей девушки? Ну, наполовину в честь Ленор, умершей девушки из той старой поэмы, а наполовину потому, что Дав — это оттенок серого, что я обнаружил в тот день, когда мы встретились.

«Рассвет на жатве» Сюзанны Коллинз, изданный Molino, поступит в продажу в этот четверг, 20 марта. Это пятый роман саги «Голодные игры».

Дженнифер Лоуренс в роли Китнисс Эвердин, в экранизации «Голодных игр». EONE