В нескольких словах
Испанская писательница Ана Альколеа подчеркивает важность домашнего поощрения чтения для формирования свободных и мыслящих граждан. В интервью она рассказывает о своем творческом пути, подходе к написанию книг для подростков, переплетении прошлого и настоящего в сюжетах и защищает детскую и юношескую литературу как значимый и сложный жанр, необходимый для развития молодежи.
Испанская писательница Ана Альколеа (Сарагоса, 63 года) дала интервью по случаю Международного дня детской и юношеской литературы, который отмечается 2 апреля с 1967 года в память о дне рождения датского сказочника Ганса Христиана Андерсена. Беседа состоялась в Гандии (Валенсия) после встречи писательницы со старшеклассниками, читавшими один из ее романов. Недавно вышел ее роман «Тайны, хранимые звездами» (изд. Anaya), а на этой неделе в книжные магазины поступает «Мальчик, подаривший мне море» (изд. Nube de tinta).
В рамках своей постоянной деятельности по продвижению чтения она посетила учебные заведения на Майорке, в Мадриде и Аликанте. Вскоре она отправится в школы других испанских провинций в почти бесконечном туре, к которому, однако, относится с радостью. «Мне это нравится, потому что я в это верю. Я считаю, что эти встречи с читателями в школах и институтах очень важны, чтобы немного рассказать о закулисье романов и, прежде всего, чтобы ребята увидели, что писатели — живые, нормальные люди. Когда я была в их возрасте, я думала, что все писатели мертвы, что они существа из другого мира», — объясняет она со смехом.
Возможно, именно потому, что у нее никогда не было таких возможностей, как у сегодняшних детей, Альколеа начала публиковаться почти в 40 лет. «Я из рабочей семьи, и мне казалось, что быть писательницей — это что-то очень экзотическое, необычное, что я, обычная девушка, не стану писательницей», — утверждает она. Боль от потери близкого человека стала толчком к написанию ее первого романа «Потерянный медальон» (Anaya, 2001), который выдержал более 30 изданий и недавно был выбран Ассоциацией преподавателей испанского языка Ирландии как обязательное чтение в старших классах, заменив «Рассказ потерпевшего кораблекрушение» Габриэля Гарсиа Маркеса.
С того далекого 2001 года Альколеа опубликовала около 40 книг — больше одной в год — и, среди многих наград, получила премию Сервантеса для детей и юношества (Premio Cervantes Chico) в 2016 году и премию Арагонских Литератур (Premio de las Letras Aragonesas) в 2019 году. Через ее книги прошло уже много поколений. Нередко, приходя в школу поговорить с ребятами, она слышит от учителей, что они тоже читали ее книги.
Вопрос: Писательство затягивает?
Ответ: Да, очень затягивает. Причем я пишу, только когда у меня есть история, которую нужно рассказать. Я никогда не пишу, потому что что-то модно, у меня так не получится. Без правды я не способна ничего создать. И я думаю, что эта моя правда совпадает с правдой читателей. Я не стремлюсь к соучастию с читателем, потому что, когда я пишу, я не думаю о нем. Мой способ уважать читателей — не думать о них, не давать им то, чего бы они хотели. Если бы я писала то, что они хотят, я думаю, я бы их обманывала, давала бы им что-то, что для меня не было бы правдой.
В: Не вызывает ли головокружение осознание того, что ваши книги читали многие поколения?
О: Я многое чувствую, когда читаю определенные книги, но не подозреваешь, что книги, которые ты пишешь, окажут такое влияние на стольких людей. Это вызывает некоторое головокружение, да, потому что я не знаю, на каком этапе жизни находятся эти ребята, читающие одну из моих книг. В зависимости от того, где они находятся, какой опыт пережили, книга затронет их по-разному. И это завораживает. Мы ищем себя в книгах, а иногда находим, не ища. Книги — это зеркала, в которые мы смотримся, и поэтому они говорят каждому из нас разное, каждый получает образ, который к тому же меняется со временем.
В: В среду, 2 апреля, выходит ваша книга «Мальчик, подаривший мне море», история с Гражданской войной в Испании на заднем плане, главные герои которой — двое подростков. Для вас очень характерно смешивать настоящее и прошлое, заставлять их сходиться.
О: Мне кажется захватывающей эта связь, которая у нас есть с теми незнакомцами, с которыми мы делим пространство, но не время. Мы должны осознавать, что мы не первые, кто был в этом месте, что мы дышим воздухом, которым дышали многие поколения до нас. Мне нравится размышлять об этом и чтобы в моих романах была эта связь между прошлым, объясняющим настоящее, и настоящим, помогающим нам понять прошлое. И потом, это смешение времен также заставляет нас видеть то, о чем говорил Антонио Мачадо, — универсальность чувств. Сегодня мы одеваемся по-другому, у нас много технологий, много вещей, но мы из плоти, крови и эмоций, мы сделаны из того же материала, что и 500 или 1000 лет назад, нас движут те же чувства, те же эмоции, те же интересы.
В: Также для вас характерно делать главными героями подростков.
О: Это очень привлекательный возраст. Ты уже не ребенок, но еще не взрослый, и перед тобой открыты все возможности. Это время перемен, пробуждения, постоянного кризиса. К тому же, это этап, через который прошли все. А я еще и много лет была учительницей, так что мне очень легко вжиться в роль подростка.
В: То, что вы пишете о подростках, не привело ли к тому, что вас зачислили в авторы детской и юношеской литературы?
О: Гораздо сложнее писать для молодежи и для детей, чем для взрослых. Говорю это, потому что я писала и для взрослых. И да, существует этот стереотип, что детская и юношеская литература — это второстепенный жанр, но я считаю, что Испания переживает сейчас хороший момент в этой области, с великолепными писателями. Не скажу, что они на уровне многих авторов взрослой литературы, — они лучше многих из них. Подумайте, мы очень тщательно относимся к тому, что пишем, именно потому, что знаем важность нашей работы, осознаем, что многие читатели долгие годы будут читать только те книги, которые им задают в школе.
В: Существует большая обеспокоенность именно тем, что подростки не читают. Хотя потом вся статистика, кажется, говорит об обратном.
О: Правда, им очень трудно сосредоточиться, но я постоянно бываю в школах и институтах, и мое ощущение таково, что они читают гораздо больше, чем читало большинство молодых людей, когда я была подростком, в семидесятые годы. Тогда читали четверо, те, чьи родители на этом настаивали. В моем доме, например, машины не было, пока я не стала совсем взрослой, но книг всегда хватало, потому что у меня был отец, который очень хотел, чтобы я читала. Поэтому для меня отец был моим великим героем.
В: Должны ли мы, родители, тоже быть героями для наших детей в этом смысле?
О: Я думаю, что дома нужно создавать эту потребность быть любопытным, спрашивать и знать. Иначе мы обречены повторять самые ужасные вещи, которые происходили в истории. И это ответственность не только школы. И дома тоже нужно поощрять чтение, чтобы наши дети были свободными гражданами. Чтение сейчас — это акт бунта в мире, где много людей не хотят, чтобы мы думали и размышляли.
