В нескольких словах
Экс-министр иностранных дел Испании Аранча Гонсалес Лайя характеризует торговую политику администрации Трампа как «хищническую», направленную на извлечение выгоды для США за счет других стран. Она призывает ЕС к единому и жесткому ответу, включая возможные контрмеры, и к укреплению союзов с другими торговыми партнерами для противостояния давлению США.
Аранча Гонсалес Лайя (Сан-Себастьян, 55 лет) крайне резко отзывается о торговой политике Соединенных Штатов. Опираясь на свой богатый опыт в торговых вопросах в рамках многосторонних организаций, таких как Всемирная торговая организация (ВТО), ООН и Европейская комиссия, она излагает четкую и весьма критическую позицию в отношении администрации Дональда Трампа, делая в телефонном разговоре важное уточнение: речь идет об американской торговой политике, а не о людях, которые ее проводят. Именно эту политику бывший министр иностранных дел Испании неоднократно называет «хищнической». Гонсалес Лайя, ныне декан Школы международных отношений в Париже при престижном Институте политических исследований (SciencePo), утверждает, что никогда ранее в своей карьере не сталкивалась с подобным.
Вопрос: Что действия Соединенных Штатов означают для международной торговли?
Ответ: Если суммировать, я бы сказала, что это нечестная торговля, это хищническая политика. Мы вступаем в эру хищнической политики, в эру хищнической американской администрации как в геополитическом, так и в экономическом плане. Это отправная точка, если мы хотим понять, как действует хищник, разрушающий системы и нормативные рамки, чтобы навязать свой закон и извлечь выгоду, заставляя других нести издержки.
Вопрос: Это очень резкие слова.
Ответ: Но такова реальность. Когда страна ставит под сомнение налоговую политику другой страны, оспаривает НДС, цифровые налоги, экологические нормы. Когда она разрывает все соглашения, создававшиеся на протяжении 80 лет для управления торговой политикой. И делает это исключительно в своих интересах. Это хищнические практики.
Вопрос: У вас большой опыт в международной торговле, вы видели что-то подобное?
Ответ: Никогда в жизни. Даже в его первой версии. Во время первого срока [Дональда Трампа] это представлялось как способ ведения переговоров. Но сейчас это не так. Нельзя вести переговоры о вещах, которые не подлежат обсуждению. Поэтому я считаю, что это больше похоже на хищническую политику. Когда вам говорят, что предметом обсуждения являются Гренландия, экологическая политика, политика равенства, налоговая политика. Тут мы уже не ведем переговоры, речь идет о навязывании, об извлечении выгоды для США любой ценой для остальных.
Вопрос: Вы не думаете, что это похоже на тактику «ударить первым, а потом договариваться», как это было четыре года назад?
Ответ: Не похоже, что это удар с целью переговоров, потому что условия этих переговоров неприемлемы для любой страны. Для Дании неприемлемо обсуждать суверенитет Гренландии. Для Испании неприемлемо, чтобы ей диктовали ее налоговую политику. Для Канады неприемлемо, когда ей говорят, что она станет 51-м штатом. Это не входит в периметр переговоров. Когда вам выкладывают такое на стол, вы уже понимаете, что это не обсуждается.
Вопрос: И как нам реагировать?
Ответ: Единством и жесткостью. Единством, потому что наша сила — в нашем рынке, в общей торговой политике. Поэтому, прежде всего, нельзя нарушать европейское единство. Разрушить его — значит получить сиюминутную выгоду ценой голода завтра. И другой важный компонент — жесткость, потому что это единственный язык, который понимает тот, кто стремится навязать хищнические практики. Жесткость означает ответные меры. Отвечать нужно в первую очередь, потому что я не уверена, есть ли пространство для переговоров потом. Я не думаю, что ЕС может пойти на уступки в вопросах своего технологического регулирования, которое касается не экономики, а демократии. Не думаю, что он должен отказываться от своей фискальной дееспособности или от своих обязательств по борьбе с изменением климата.
Вопрос: О чем же тогда вести переговоры?
Ответ: Мы можем без проблем договариваться о тарифах, но мы не можем вести переговоры о нашем цифровом регулировании, созданном для защиты нашей демократии. Есть и третий компонент ответа: союзы с другими странами. Одна из слабостей США заключается в том, что они стреляют по всем своим торговым партнерам. И если все ответят им жестко, США будет очень трудно. Поэтому ЕС должен заботиться о своих союзах с крупными торговыми партнерами и ключевыми игроками в международной торговле: Японией, Кореей, Китаем, Бразилией, Мексикой, Канадой, Индией, Вьетнамом.
Вопрос: А как Брюссель действовал до сих пор в своих первых ответных мерах, например, в отношении тарифов на сталь и алюминий?
Ответ: Мы действуем как ответственный игрок, защищая свои интересы, не подливая масла в огонь. Европа не начинала эту торговую войну. Это нужно постоянно повторять. Мы не можем попасть в ловушку, которую нам подстраивают, когда в ответ на наши действия нас обвиняют в агрессивности. Нет, мы не начинали эту войну. Мы ее не хотим. Я думаю, что до сих пор мы все делали правильно. Важно придерживаться этой линии.
Вопрос: Нужно ли использовать инструмент противодействия принуждению, чтобы ударить по импорту американских услуг?
Ответ: Политика американской администрации — это хрестоматийный пример экономического принуждения, для противодействия которому у Европейского союза есть инструмент.
Вопрос: Существуют юридические сомнения, если тарифы являются общими для всех.
Ответ: Вопрос не в том, что они вводятся против всех. А в том, почему вводится этот тариф. Если он вводится потому, что им не нравится НДС или ваше регулирование цифрового сектора, это классический случай экономического принуждения. Во Всемирной торговой организации (ВТО) есть целый арсенал инструментов против недобросовестной торговли. Но здесь речь не о недобросовестной торговле. Здесь описываются все те практики, которые не нравятся этой американской администрации, и не потому, что они противоречат международному праву. Нигде в международном праве не сказано, что у вас нет налоговой автономии, если вы действуете недискриминационным образом: Европа не применяет один НДС к импортному продукту, а другой — к отечественному. Она применяет одинаковый. Здесь речь идет о принуждении к отказу от налогов или регулирования, затрагивающих американские компании. Это экономическое принуждение.
Вопрос: Значит, нужно бить по услугам?
Ответ: Европейская администрация должна будет оценить целесообразность использования этого инструмента. Достаточно ясно, где у США слабое место: в услугах. Цель — продемонстрировать жесткость и повлиять на те секторы, которые смогут оказать влияние на американскую администрацию.
Вопрос: На днях президент BusinessEurope Фредрик Перссон заявил, что торговые отношения ЕС с США незаменимы в краткосрочной и среднесрочной перспективе.
Ответ: Я не верю в такой подход. Я согласна, что США сегодня незаменимы для Европы. Но и Европа незаменима для Соединенных Штатов. Это работает в обе стороны, и именно поэтому финансовые рынки реагируют так, как они реагируют. Это самые прочные торговые отношения в мире. Наша цель — не разорвать их, а ответить жестко, чтобы дать понять, что это несет большие экономические и финансовые издержки и для Соединенных Штатов. Цель не в том, чтобы внезапно добиваться разрыва связей с американской экономикой.
