В нескольких словах
Жители Донецка, находящегося под контролем России, хотят мира, но испытывают сложности из-за продолжающегося конфликта, перебоев с водой и экономических трудностей. Несмотря на надежды на лучшее будущее, многие сомневаются в эффективности мирных переговоров.
Донецк, город с серым обликом, кажется, застрял в послесоветской депрессии 90–х годов. Заводы, ржавеющие от времени, полуразрушенные дома и острая нехватка воды – таковы реалии жизни. Однако жизнь постепенно возвращается в город, который Украина не контролирует с 2014 года, а Россия аннексировала в 2022 году, что привело к перемещению боевых действий в другие города региона. На улицах стало больше детей, открываются новые рестораны в исторической части. Жители Донецка мечтают о мире, но пока это лишь мечта: никто не верит в успех переговоров о новом перемирии. «Сейчас здесь гораздо безопаснее жить, люди возвращаются», – единодушно отмечают жители Донецка, подчеркивая главное новшество: «У нас пробки!»
Желание спокойной жизни объединяет все поколения Донецка, но все сходятся во мнении, что переговоры между США, Россией и Украиной будут «сложными». Бабушка, просящая не называть ее имени, гуляет с новорожденным внуком по парку в центре Донецка. «Я не знаю, что решат», – вздыхает она, – «но я хочу мира, мира не только в Донецке, но и в Киеве. Чтобы везде был мир». Две 19–летние студентки, сидящие на скамейке, также просят об анонимности. Одна из них прерывает молчание, когда речь заходит о возможном перемирии. «Я хочу, чтобы все решилось миром. Я никому не желаю войны», – с тревогой говорит она. «Мой отец участвовал в войне. На каждом батальоне были переговоры, чтобы не возвращаться, в его батальоне протестовали, и пока его не отправили на фронт. Я не хочу, чтобы его [снова отправили на войну]», – объясняет девушка, признавая, что «пессимистично» относится к результатам мирных переговоров.
Донецк находился очень близко к линии, разделяющей украинские войска и поддерживаемые Россией после Минских соглашений, подписанных в 2014 и 2015 годах. Хотя число жертв заметно сократилось в годы, предшествовавшие войне, согласно миссии Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), между обеими сторонами периодически происходили перестрелки, которые после российского вторжения превратились в настоящие обстрелы гражданских объектов по обе стороны фронта.
25–летний Владислав гуляет со своей девушкой. «Я, естественно, желаю мира, но от переговоров я только надеюсь, что хотя бы прекратятся обстрелы жилых кварталов, что, наконец, можно будет жить нормально», – говорит он.
Две подруги 27 лет также гуляют по парку. Беременная Элиота и Марина с полуторагодовалым ребенком. «Это не решится легко, быстрого решения не будет», – считает Элиота, которая считает, что ее нельзя называть «исключительно русской». «Мой дедушка русский, мой отец украинец, я люблю украинские песни», – говорит преподавательница боевых искусств, отмечая, что «раньше [до войны и раскола страны] все было хорошо». «Все это нужно было остановить в 2022 году. Не погибло бы столько людей, там и здесь», – отвечает Элиота, когда ее спрашивают о мнении о Владимире Зеленском, президенте Украины.
Однако чаяния гражданских лиц отличаются от желаний многих военных. «Дойти до конца, конечно», – говорит Кирилл, уроженец Днепра и ветеран, которому около тридцати, как самопровозглашенной Донецкой Народной Республики в 2015 году, так и российской армии в 2022 году на Бахмутском фронте. «Мы хотим Новороссию», – указывает он, имея в виду территорию, названную так ультрапатриотическим российским сектором и которая еще шире цели, официально признанной Кремлем на переговорах. По мнению этого военного, российское наступление должно также охватить украинские регионы Днепропетровск, Николаев и Одессу. На вопрос: «А Киев?» – он отвечает только улыбкой.
Без воды в «новых территориях»
Донецк почти десятилетие пребывал в подвешенном состоянии, пока Россия не аннексировала его на бумаге в сентябре 2022 года. Однако прошло три года, и многие основные услуги по-прежнему работают ужасно из–за войны и недостаточных российских инвестиций в этот район. В то же время цены взлетели до уровня самых богатых городов России, в то время как средняя зарплата составляет лишь треть: около 40 000 рублей, около 440 евро.
Донецк зависел от угля, отрасли, которая в самой Российской Федерации переживает огромный кризис, и компании не решаются инвестировать в этот район, поскольку он не признан международным сообществом, даже союзниками, такими как Китай. Основная российская служба такси там не работает, а российский Google, Яндекс, не отображает национальные границы, чтобы не беспокоить ни Москву, ни Вашингтон.
Район переживает огромный водный кризис, поскольку война разрушила все на своем пути. Водопроводная вода едва доходит до домов, и везде рядом с душами и туалетами хранятся аварийные ведра. Во время сепаратистского периода [2014–2022] вода продолжала поступать из украинских водопроводов «Воды Донбасса», но вторжение все уничтожило. Это также влияет на соленость Азовского моря, и несколько водохранилищ находятся под угрозой засухи. Россия построила некоторые водопроводы из Ростова–на–Дону, чтобы решить эту проблему, но этого недостаточно.
«В центре города воды немного больше», – утверждает Владислав, – «но в других районах ее нет. Где–то она течет только после обеда, в других – пару часов ночью». «Наши трубы очень ржавые, и вода почти не доходит до верхних этажей», – отмечает Элиота, указывая, что единственные комфортные районы – это те, что рядом с больницами. «Это вопрос бюджета», – добавляет она.
«Это очень неприятно», – жалуется вторая из двух студенток, изучающая графический дизайн. «К нам домой вода поступает раз в два дня на некоторое время ночью, и у нас нет горячей воды», – сожалеет девушка, которая выучила украинский язык до 12 лет: «Учебники [на украинском языке] убрали, и их не преподают в школах с тех пор, как мы стали частью Российской Федерации. Когда мы были независимой республикой, у нас было два языка». Элиота утверждает, что «говорить по–украински не запрещено, но есть люди, которые смотрят на тебя странно». Бабушка, со своей стороны, признает, что не знает, что будет изучать ее внук, «потому что все постоянно меняется». «Я выросла в Советском Союзе. И я была освобождена от изучения украинского языка в школе, потому что мои отец и мать были русскими», – добавляет эта женщина, оставаясь анонимной.
Все сходятся во мнении, что их будущее будет по-прежнему связано с Донецком. «Я родилась здесь и никуда не уезжала, это мой дом», – повторяют все опрошенные.
