Окончание Второй мировой войны в Европе 8 мая 1945 года безоговорочной капитуляцией нацистской Германии — хотя в России это событие отмечается 9 мая — 80 лет спустя оставляет континент, до сих пор несущий шрамы. Как отмечают историки, в разоренной послевоенной Европе «не было морали, только выживание».

Среди тлеющих руин, на фоне ужаса открывавшихся нацистских лагерей смерти и концентрационных лагерей, миллионов беженцев, бездомных и погибших, над всем довлел один вопрос: как такое могло случиться? Как до этого дошло?

Первые исследовательские книги о конфликте появились очень быстро. Например, британский разведчик Хью Тревор-Ропер, направленный в Берлин, чтобы восстановить последние дни Гитлера, уже в 1947 году опубликовал книгу «Последние дни Гитлера», ставшую бестселлером. Многое из того, что мы знаем о тех последних моментах в бункере — блестяще воссозданных в фильме «Бункер» — было впервые раскрыто тогда. Хотя репутация Тревор-Ропера сильно пострадала из-за его ошибки в аутентификации фальшивых дневников Гитлера.

С тех пор были опубликованы сотни тысяч книг на всех языках, охватывающие все аспекты конфликта. Крупные историки продолжают создавать глобальные исследования, пытаясь осмыслить масштабы трагедии.

Тем не менее, остается слишком много вопросов без ответов, много аспектов, которые требуют изучения, глубоких, не до конца исследованных табу. Многие страны, ставшие жертвами как нацизма, так и сталинизма — или обоих режимов — такие как Польша, Франция, Украина или страны Балтии, одновременно несли огромную ответственность за Шоа (Холокост). Антисемитизм не был изобретением Гитлера, и многие граждане оккупированных стран с энтузиазмом присоединились к программе уничтожения. Историки посвящают целые главы этому вопросу, например, поднимая тему «расовой войны».

Венгерский философ Агнеш Хеллер, пережившая Холокост, а затем преследуемая венгерским коммунистическим режимом, в 2017 году размышляла над вопросом, сможет ли она когда-нибудь понять, как стало возможным Шоа. Она признавалась: «Это абсолютно непостижимо. Я хотела понять прежде всего две вещи: как возможно, что люди чувствовали себя морально способными на такое? И как социальные и политические институты могут настолько деградировать, чтобы позволить подобному случиться? Я так и не нашла ответа».

Говоря о венгерском соучастии в уничтожении — из миллиона евреев, погибших в Освенциме, 400 000 были венграми — она отмечала: «Нацисты пришли сюда с 300 людьми. Они не смогли бы убить сотни тысяч граждан без помощи венгров. Соучастие было огромным». И это относится ко многим странам.

Как была возможна такая ненависть? Как стало возможным нормализовать идею о том, что одни граждане хуже других? Как был терпим и внедрен институциональный расизм? Как — и это ярко показано в классическом исследовании Шоа, книге Рауля Хильберга «Уничтожение европейских евреев» — в уничтожении участвовали все, начиная от тех, кто составлял расписание поездов, отдавая приоритет эшелонам, полным людей, идущим на Восток и возвращающимся пустыми, до чиновников, идентифицировавших граждан по происхождению?

В наше время, когда ультраправые снова набирают силу в Европе, а фашистские режимы и даже напрямую нацизм пытаются «обелить», этот вопрос актуален как никогда. Актуален и другой крайне неудобный вопрос: что сделал мир, помимо того, что закрыл границы для пытавшихся бежать евреев? Когда в 1936 году в Берлине проходили Олимпийские игры с многочисленным международным присутствием, нельзя было игнорировать намерения нацизма, так как расовые законы уже были приняты. Преследование евреев тогда уже было государственной политикой.

Недавно активно цитируется книга Эрнста Френкеля «Дуальное государство. К теории диктатуры». Ее автор был немецким евреем, который смог заниматься правом до 1938 года, когда ему пришлось бежать из страны, будучи уверенным в неминуемом аресте. Его книга, ставшая классикой правовой мысли, утверждает, что при диктатурах многие люди живут, как будто ничего не происходит, в то время как другие проваливаются в мир ужаса и смерти. «Ключевое наблюдение Френкеля, — отмечают исследователи, — состояло в том, что в дуальном государстве авторитаризм наступает гораздо раньше для одних людей, чем для других. Те, кому не повезло оказаться в правовой бездне, подвергаются неконтролируемому государственному насилию, в то время как жизнь остальных в значительной степени продолжается в обычном русле».

Этот анализ применим к историческим эпизодам. Например, ранние США, где либеральный правопорядок применялся к европейским поселенцам, в то время как коренные американцы и рабы подвергались авторитарной и жестокой системе. Или эпоха законов Джима Кроу на Юге США, когда штаты функционировали как авторитарные однопартийные режимы, поощрявшие внеправовое насилие, при этом участвуя в федеральной демократии.

По сути, это переосмысление знаменитого стихотворения лютеранского пастора Мартина Нимёллера: «Когда нацисты пришли за коммунистами, я молчал, я же не коммунист. Потом они пришли за социал-демократами, я молчал, я же не социал-демократ. Потом они пришли за профсоюзными деятелями, я молчал, я же не член профсоюза. Потом они пришли за евреями, я молчал, я же не еврей. А потом они пришли за мной, и уже никого не осталось, кто бы мог выступить в мою защиту».

В классическом фильме Стэнли Крамера о Нюрнбергском процессе «Нюрнбергский процесс» звучит схожая мысль. Персонаж Эрнста Янинга, вымышленный юрист, поддавшийся нацизму, выражает раскаяние и говорит судье: «Эти несчастные люди, миллионы людей. Я никогда не думал, что мы дойдем до такого». Судья отвечает: «Господин Янинг. Вы дошли до этого в первый раз, когда осудили человека, зная, что он невиновен».

Может ли сегодня Европа, как и некоторые другие страны, находиться в начале процесса, ведущего к худшему? Живем ли мы в «дуальных государствах»? В Европе мы наблюдаем это в отношении мигрантов без документов. Жизнь без прав в сердце Евросоюза, гарантирующего права и свободы, — это реальность для многих.

Возможно, главный урок Второй мировой войны в том, что никакая форма расизма недопустима, и что когда мы осознаем, что потеряли свободу, уже слишком поздно. Недавно спецслужбы Германии провели «красную линию», над которой многим другим странам Европы следовало бы задуматься в эти дни. Они заявили, что «решающее значение для нашей оценки имеет идея партии АдГ о народе, основанная на этническом происхождении, которая обесценивает целые группы населения в Германии и нарушает их человеческое достоинство». Цель ультраправых, по их мнению, «исключить определенные группы населения из равного участия в жизни общества, подвергнуть их неравному обращению, не соответствующему Конституции, и присвоить им обесцененный правовой статус». Ультраправые из АдГ далеко не одиноки в этом. Но за нами пока не пришли.