Технологические олигархи навязывают свои пророчества

Наблюдения за американской технологической элитой

Наблюдать за обилием смелых, часто сбивающих с толку, а порой и пугающих идей американской технологической элиты — увлекательно и в то же время вызывает замешательство. Передозировка решений из Кремниевой долины раздула пузырь идей, сравнимый с финансовыми пузырями: рынок, на котором громкие рассказы переоцениваются быстрее, чем опционы на акции.

Ереси инвесторов

Подумаем о ересях таких инвесторов, как Баладжи Шринивасан и Питер Тиль. Первый, со своей идеей «Сетевого государства», представляет себе феоды, управляемые блокчейном, с гражданами по заказу и оплачиваемой полицией, в то время как второй мечтает об океанских платформах, на которых богатые смогут плавать вне досягаемости правительства.

Грандиозные решения проблем

Со своей стороны, Сэм Альтман составляет планетарные черновики для (не)регулирования ИИ, в то время как приспешники криптовалют (Марк Андриссен, Дэвид Сакс), стремящиеся к небесной колонизации (Маск, Безос) и ядерные евангелисты (Билл Гейтс, Джефф Безос, Альтман) предлагают свои собственные грандиозные и захватывающие решения проблем, происхождение которых, по-видимому, неизвестно.

Внешняя политика и оборона

Но их все больше беспокоят и более приземленные темы, такие как внешняя политика и оборона. Эрик Шмидт написал две книги с Генри Киссинджером и сотрудничает с такими изданиями, как Foreign Affairs. Алексу Карпу из Palantir нравится хвастаться тем, что он — отважный Давид в борьбе против расточительных Голиафов Пентагона.

Трансформация дискурса о войне

Как следствие, спекуляции о будущем войны, прежде бывшие исключительной компетенцией «интеллектуалов, экспертов в области обороны», бормочущих между собой в RAND Corporation [аналитическом центре, созданном в 1948 году], превратились в массовое зрелище. «Конкретные интеллектуалы» RAND Corporation, заслужившие уважение благодаря своим специализированным техническим знаниям, теперь кажутся живописными. Как они собираются соответствовать хвастовству Палмера Лаки, вундеркинда виртуальной реальности, превратившегося в подрядчика по обороне, который расхаживает по интервью и заявляет, что он «пропагандист», готовый «искажать правду»?

Новый архетип

В этом перестроенном пантеоне трезвый аналитик холодной войны уступил место новому архетипу — основателю технологических компаний: невероятно богатому, заботящемуся о своей славе и идеологически бесстыдному; скорее «публичное предложение», чем «общественный интеллектуал».

Мыслители нового типа

Не стоит недооценивать этих мыслителей нового типа. Начнем с того, что они производят идеи с эффективностью, свойственной конвейеру: их сообщения в блогах, подкасты и статьи в Substack обладают тонкостью товарного поезда. И их «спорные мнения», хотя и полны вульгарности, часто основаны на конкретных философских традициях. И они полны странных и невероятных удач: [немецкий экономист] Альберт О. Хиршман, несомненно, удивился бы, увидев, что мощный анализ его работы «Выход, голос и лояльность» подпитывает кампании по строительству сетевых государств, частных городов и морских колоний. Разглагольствования Тиля о Лео Штраусе и Рене Жираре — всего лишь ветвь этого генеалогического древа философии. Другая, более прочная ветвь, принадлежит Карпу, чья докторская диссертация об Адорно и Талкотте Парсонсе сегодня служит интеллектуальным противовесом империи слежки Palantir. Он всегда украшает свои сообщения инвесторам учеными цитатами; в одном из самых последних фигурировал Сэмюэл Хантингтон. Однако по какой-то причине реальная политика для оптимистов, которую предлагает Карп, кажется полной противоположностью Адорно. «Превосходная способность США организовывать насилие», — объявил он в марте в Fox Business, — «единственная причина, по которой мир прогрессировал за последние 70-80 лет».

Нетерпение Кремниевой долины

Воинственная риторика Карпа обнажает нетерпение Кремниевой долины, когда мысль оторвана от действия. Маркс наверняка бы поднял бокал за поворот, который они совершили в сторону практики: вместо того, чтобы ограничиваться «дебатами о мире», у них есть воля, средства — и теперь, по-видимому, «яйца», — которые необходимы, чтобы изменить его.

Философы-короли Кремниевой долины

Таксономические словари, к которым мы прибегали до сих пор — элиты, олигархи, общественные интеллектуалы — колеблются перед этим новым видом. Философы-короли Кремниевой долины — не просто покровители былых времен, которые финансировали кабинеты экспертов или некоммерческие организации. Теперь они создали более мощный гибрид: инвестиционные портфели, которые функционируют как философские аргументы, рыночные позиции, которые превращают убеждения в операции. И в то время как миллиардеры индустриальной эпохи строили фонды, чтобы оставить память о своем видении мира, современные деятели создают инвестиционные фонды, которые одновременно являются идеологическими крепостями.

Поле битвы этических инвестиций

Примером является поле битвы этических инвестиций — корпоративная доктрина, отвечающая аббревиатуре ESG (в английском языке, критерии «экологические, социальные и управленческие»), — в которой сомнительная попытка Уолл-стрит измерить добродетель, как если бы это был квартальный отчет о прибылях и убытках, превратилась в очаг напряженности культурной войны. Компании получают баллы ESG, которые теоретически измеряют экологический менеджмент, социальную ответственность и практику управления, своего рода моральный кредитный рейтинг для компаний, желающих продемонстрировать, что они эволюционировали и преодолели безжалостную эксплуатацию природы и человеческого достоинства.

Артиллерия Кремниевой долины на поле ESG

Особенность, почти извращенно увлекательная, заключается в том, как элиты Кремниевой долины расположили свою артиллерию на этом поле битвы, по-видимому, столь далеком от их цифрового царства. Драма, которая разворачивалась в основном в последние годы, произошла с механической неизбежностью: презрение Маска («афера»), осуждение Чамата Палихапития («полное мошенничество»), похоронные обряды Андриссена («зомби-идея»).

Инвестиции вместо филантропии

Однако, когда зовет практика, Кремниевая долина отвечает инвестициями, а не филантропией. Тиль, сравнив правила ESG с китайским коммунизмом, профинансировал Strive Asset Management, анти-ESG фонд. Андриссен, который поддерживал христианский фонд про-MAGA, New Founding, также внес часть первоначального капитала 1789 Capital, другого бастиона анти-ESG, который теперь укреплен Доном Трампом-младшим. В чем гениальность? В том, что они превратили свои интеллектуальные позиции в рыночный арбитраж, одновременно управляя (и часто владея) цифровыми громкоговорителями, которые позволяют им перестраивать именно ту реальность, против которой они инвестируют.

Технологи США

Такие персонажи, как Андриссен, играют роль маленьких храбрых технологов США, но что, если они больше, чем предполагает эта пантомима? Возможно ли, что интеллектуальный след Кремниевой долины оставил более глубокие борозды, чем мы думали?

Структурная трансформация общественной сферы

Перед нами спорная и тревожная гипотеза: что, если наши технологические элиты, способные на многое, являются теми же силами — хитрыми, могущественными, иногда бредовыми, — которые стимулируют «структурную трансформацию» общественной сферы, которую Юрген Хабермас диагностировал в своих ранних работах?

Критическая и открытая дискуссия

Молодой Хабермас, прежде чем теория систем раздула его прозу и нюансы размыли его ярость, определил злодея с боевой ясностью: упадок критической и открытой дискуссии был связан с коррумпирующим влиянием концентрации власти. Какая великая правда. И все же... в 2023 году Хабермас, ученый-патриций, обновил свой анализ 1962 года, чтобы обеспокоиться такими темами, как «алгоритмическое управление», задача столь же живописная, как и посвящение себя регулированию рамок фотографий, в то время как дом рушится в воронку.

Наибольшая опасность

Сегодня становится все более очевидным, что наибольшую опасность представляют технологические олигархи, а не их платформы, управляемые алгоритмами. В их арсенале есть три смертоносных инструмента: гравитация плутократа (состояния настолько огромные, что искажают базовую физику реальности), авторитет оракула (думать, что их технологические идеи — неизбежные пророчества) и суверенитет платформы (право собственности на цифровые пересечения, в которых происходит разговор общества). Приобретение Twitter (теперь X) Маском, стратегические инвестиции Андриссена в Substack и сближение Питера Тиля с Rumble, консервативным YouTube, колонизировали среду и сообщение, систему и реальный мир.

Обновление таксономий

Мы должны обновить наши таксономии, чтобы включить этот новый вид интеллектуальных олигархов. Как разместить эти фигуры в больших дебатах об интеллектуалах? В конце восьмидесятых Зигмунт Бауман обрисовал два интеллектуальных архетипа: «законодатели», которые спустились с вершины горы с заповедями общества, выгравированными на камне, и «интерпретаторы», которые ограничивались переводом между различными культурными диалектами, не предписывая никаких универсальных правил. Бауман проследил, как законодательная позиция разрушалась в постмодерне: великие повествования умирали; универсальный авторитет увядал; единственное, что осталось, — это интерпретация.

Интеллектуальные олигархи как интерпретаторы

Наши интеллектуальные олигархи начинают как интерпретаторы по преимуществу. Они представляются технологическими средствами, пассивными каналами для неизбежного будущего. В чем их особый талант? Интерпретировать чайные листья технологического детерминизма с совершенной ясностью. Они не предписывают; они просто переводят Евангелие неизбежности. И таким образом они выполняют «интеллектуальную» функцию своей двухцепочечной идентичности.

Олигархическая цепочка ДНК

Но олигархическая цепочка ДНК закручивается дальше. Вооруженные своими пророческими видениями, они требуют конкретных жертв от общественности, правительства и своих сотрудников. Альтман постоянно путешествует между столицами, как технологический Киссинджер, предлагая мирные договоры для войн ИИ, которые даже не начались. Маск рисует схему космической судьбы человечества с уверенностью советского пятилетнего плана. Тиль и Карп переформулируют стратегию обороны, в то время как Андриссен переосмысливает деньги, а Шринивасан — управление. Их интерпретационный талант трансформируется, как будто это хамелеон, в законодательный мандат.

Постмодернистские обломки

Между тем интеллектуальные олигархи Кремниевой долины построили кафедральные врата из того, что постмодернисты когда-то называли обломками: грандиозное повествование со словами, такими как «технология» — и «разрушение», «инновации», «IAG [Генеративный искусственный интеллект]» — вписанными в каждый камень, под тяжестью неизбежности. Они пролистывают тома, такие как «Неизбежное: Понимание 12 технологических сил, которые сформируют наше будущее» (Тилл, 2018) Кевина Келли не как читатели, а как редакторы, и пишут свои собственные императивы между строк. Технологический магнат, который раньше довольствовался предсказанием будущего, теперь требует, чтобы мы адаптировались к нему.

Оркестрация реальности

Специалисты RAND во время холодной войны, возможно, шептали советы в коридорах Пентагона, но наши сегодняшние интеллектуальные олигархи оркеструют симфонию реальности: они контролируют медиа-платформы, используют венчурный капитал в качестве насыщенных бомб и совершенствуют стратегию Стива Бэннона «затопить зону», превращая ее в гидравлическую науку. Они объединяют силы, ранее рассеянные в различных областях общества, таким образом, что в понедельник предлагают будущее, во вторник финансируют его, а в пятницу заставляют его появиться. И кто сомневается в пророках, чьи предыдущие откровения породили PayPal, Tesla и ChatGPT? Их божественное право предсказывать является результатом их доказанной божественности.

Спасение капитализма

Их заявления представляют консолидацию и расширение их соответствующих приоритетов не как вопрос деловых интересов, а как единственную возможность спасти капитализм. «Технооптимистический манифест» Андриссена — цифровая энциклика, призывающая США «строить», а не сокрушаться, — переполнен ссылками на экономический застой и уверяет, что предпринимательская смелость является единственным противоядием от системного склероза. После того, как он призвал Ницше и Маринетти, он постановляет, что ускорение является добродетелью, и осуждает осторожное стремление как ересь. «Мы считаем, что нет материальной проблемы», — поет он, — «которая не может быть решена с помощью большего количества технологий».

Технологическая пустыня

Тиль, с его постоянным утверждением о том, что Запад утратил способность создавать смелые инновации, также вызывает образ технологической пустыни, которую Кремниевая долина должна орошать. Со своей стороны, Альтман выполняет проворный двойной шаг: сначала заявляет, что ИИ поглотит рабочие места, а затем предлагает безусловный базовый доход как единственное логичное решение. Все это не просто эгоистичные банальности, а экзистенциальные императивы: если мы отвергнем их предложения, мы увидим, как цивилизация рухнет.

Мессианский самопиар

Этот мессианский самопиар — технологические олигархи, которые коронуют себя в качестве официальных представителей человечества — заставил бы Антонио Грамши вернуться к своим тюремным тетрадям. Итальянский марксист теоретизировал, что «органические интеллектуалы» были новыми голосами восходящих классов, особенно пролетариата, которые переводят частные интересы в универсальные императивы в битве за культурную гегемонию. В чем горькая ирония? В том, что капитал победил левых в их собственной игре; интеллектуальные олигархи сегодня являются органическими (хотя и не помазанными) интеллектуалами капитала, и капитализм усовершенствовал за десятилетие то, что социалисты не смогли сделать за столетие.

Сдерживание противоречий

Между холодным расчетом поиска прибыли и мессианским театром спасения цивилизации находится самое разоблачительное противоречие интеллектуальных олигархов: они должны погасить революционные огни, которые зажгли их собственные империи. Их навязчивая кампания против woke обнажает самый древний рефлекс власти: сдерживание своих собственных противоречий.

Woke

Достаточно увидеть, как Маск осуждает «вирус woke-мышления» или Карп критикует woke как «водянистую форму языческой религии». Андриссен, со своей стороны, рисует элитные университеты как марксистские семинарии, из которых выходят «коммунисты, ненавидящие США». Джо Лонсдейл, другой технологический магнат (соучредитель Palantir), был движущей силой Университета Остина [города с высокой демократической имплантацией], антиwoke университета, стремящегося массово производить «капиталистов, любящих США».

Теория «нового класса»

Чтобы проследить происхождение этой олигархической тревоги, необходимо пересмотреть теорию «нового класса», предложенную американским социологом-радикалом Элвином Гоулднером в семидесятых годах. Гоулднер определил «технологических интеллектуалов», чья ДНК включала революционный потенциал. Хотя они казались послушными — «не желающими ничего больше, чем наслаждаться своими опиатными одержимостями техническими головоломками», — их основная цель состояла в том, чтобы «непрерывно революционизировать технологии» и отказаться поклоняться старым богам. Альянс нового класса, воображаемый Гоулднером, — между рациональными инженерами и культурными интеллектуалами — должен был бросить вызов установленному капиталу. Как показали последующие десятилетия, эта утопия так и не материализовалась (хотя некоторые реакционеры, такие как Бэннон и Кертис Ярвин, с его конспирологическим понятием, окрещенным «Собором», возможно, не согласились бы).

Исключение Кремниевой долины

Однако Кремниевая долина возникла как странное исключение. Рядовые солдаты — хотя и не всегда генералы — выросли среди контркультурных идеалов, таких как разнообразие и горизонтальные иерархии. Исследователи, которые исследуют траншеи технологий, обнаруживают даже зарождающуюся «постнеолиберальную субъективность», сознание, аллергичное к таким вопросам, как неравенство.

Прогрессивный рвение технологических работников

Доказательства не являются просто анекдотичными. Обширное исследование 2023 года о политических пожертвованиях, сделанных 200 000 сотрудников в 18 секторах, показало, что работники технологического сектора особенно антисистемны, уступая по своему прогрессивному рвению только богеме из мира искусства и развлечений.

Разрыв между сотрудниками и боссами

Самым показательным в этом исследовании было огромное несоответствие между прогрессивными технологическими сотрудниками и их правыми боссами, сектор — за исключением двух, — в котором это разделение было самым большим. Этот разрыв оказался бомбой замедленного действия, которая взорвалась в начале первого срока Трампа. Катализированные его неуклюжей, но агрессивной политикой — в отношении иммиграции, расы и войны, — «технологические интеллектуалы» перестали быть послушными машинистками, чтобы превратиться в цифровых диссидентов.

Восстание изнутри

Олигархи столкнулись с засадой, устроенной изнутри: внезапно легионы прогрессивной тенденции их компаний отказались использовать свое техническое мастерство на благо кровавых машин Пентагона или для облегчения директивы о депортации ICE [Служба иммиграционного и таможенного контроля]. Эти восстания — в Google, Microsoft или Amazon — ставили под угрозу не только контрактные соглашения, но и существенный пакт, связывающий Кремниевую долину с военно-промышленным комплексом. Второй фронт восстания — экологическое сознание — возник с евангельским рвением, когда сотрудники Amazon обнародовали свой экологический манифест и заявили, что способны «переопределить то, что возможно» для спасения планеты.

Удаление злокачественной опухоли

Для олигархов это двойное восстание против милитаризма и в пользу управления окружающей средой — не говоря уже о других головных болях, таких как критерии ESG, — было злокачественной опухолью, которую необходимо было немедленно удалить. Перед невозможностью непосредственно перепрограммировать свою рабочую силу, интеллектуальные олигархи Кремниевой долины приняли более элегантное решение: осудить проникновение woke с той же страстью, что и средневековые охотники на ведьм, в то же время маскируя национальную безопасность риторикой патриотического долга.

Геополитическая лояльность

Карп, который уже постановил, что woke является «главным риском для Palantir и США», теперь требует геополитической лояльности от своих серверов в платежной ведомости. Они должны поддерживать Израиль и выступать против Китая; и те, кто не согласен, могут искать работу в другом месте. По словам Андриссена, недавно заявившего The New York Times, многие подозревали, что некоторые поступают на работу в технологические компании с явной целью уничтожить их изнутри.

Стратегия брутальной простоты

Все эти заявления следуют стратегии брутальной простоты: восстановить союз между интеллектуальным технологическим классом и властью старых денег, для чего необходимо было устранить всякое подрывное мышление. Следствием этого стало то, что интеллектуальные олигархи стали стабильной и последовательной социальной единицей. Нет сомнений в том, что они не уйдут в отставку даже после сокрушения своих woke врагов и любителей норм ESG.

Архитекторы Вашингтона Трампа

Они прибывают в Вашингтон Трампа не как гости, а как архитекторы. Их машина для манипулирования реальностью — вливания денег, контроль над платформами, бюрократия, которая складывается, чтобы перевести частные фантазии в государственную политику, — обладает беспрецедентной властью. Карнеги и Рокфеллер вызывали уважение, но у них не было такого смертоносного арсенала: ящика грома социальных сетей, ауры знаменитостей, бензопилы венчурного капитала, мастер-ключа Западного крыла. Благодаря своей способности переписывать нормы, направлять субсидии и перекалибровывать общественные ожидания, они преобразуют бредовые мечты — блокчейн-феоды, колонии на Марсе — в, казалось бы, правдоподобное будущее.

Структурные недостатки техноолигархической власти

К счастью, кажущаяся монолитная сила техноолигархической власти скрывает структурные недостатки, которые преданные наблюдатели не видят. Парадоксально, но их очевидная способность искажать реальность по своему усмотрению дискредитирует себя, потому что они строят резонансные камеры, которые сокрушают важную критику, восхваляя свободу выражения. Отделенные от укуса фактов без прикрас, эти понтифики Кремниевой долины теряют свои навигационные инструменты. И в ландшафте, уже полном образцов культа основателя, контакт с реальностью без фильтров становится все более скудным.

Политика и бизнес

Это один из многочисленных аспектов, в которых политика ничем не похожа на бизнес. Обычный венчурный капитал должен столкнуться с холодным судом рынка. Капиталисты, провозгласившие WeWork будущим работы, увидели, что реалии пандемии лопнули пузырь. Рынок, несмотря на все свои недостатки, периодически проверяет инвестиционные гипотезы каждого.

Перенастройка реальности

Вместо этого олигархическая власть предлагает более темное искушение: зачем корректировать прогнозы, чтобы они соответствовали реальности, когда можно манипулировать реальностью, чтобы придать достоверность прогнозам? Когда Andreessen Horowitz объявляет, что криптовалюта является неизбежным преемником банковского дела, за этим следует не адаптация, а активация: развертывание веса администрации Трампа для преобразования пророчества в политику. Столкновение между рискованными фантазиями и упрямой реальностью можно избежать, когда у вас есть рычаги для перенастройки самой реальности. И это высший маневр: интеллектуальные олигархи перенастраивают законодательство, институты и культурные ожидания, пока пророчество и реальность не сольются в одну галлюцинацию (благодаря ChatGPT, конечно).

Точка разрыва реальности

Однако реальность сохраняет свою точку разрыва, урок, который советские бюрократы усвоили, когда их тщательно разработанные выдумки разбились о материальные ограничения. Коммунистическая партия Китая, более хитрая в своих методах, построила многоуровневые системы сбора жалоб — цифровые форумы, местные чиновники, одобренные НПО, — которые предоставляли важную информацию о возможных потрясениях.

Советская модель

Интеллектуальные олигархи проявляют противоположный инстинкт: они следуют советской модели. DOGE-аппарат Маска превращает сотрудников, которых он не увольняет, в манекены, которые кивают головой, в то время как его команда выслеживает диссидентов через цифровые платформы с алгоритмической эффективностью. Выбрав отрицание реальности, как советские, вместо того, чтобы контролировать ее, как китайцы, они создали резонансные камеры, которые, в конечном счете, сломают их большие проекты.

Параллели с Советским Союзом

Ирония ранит: эти люди, которые видят коммунистов, скрывающихся повсюду, вот-вот усовершенствуют смертный грех советской технократии, который заключается в том, чтобы путать свои элегантные модели с мятежной реальностью, которую они намереваются приручить.

Превращение в apparatchiks

Правда в том, что мы не должны так удивляться: когда интеллектуальные олигархи захватывают самый мощный аппарат в истории, неизбежно, что они превратятся в apparatchiks, хотя они едут в отпуск, чтобы разбить лагерь на фестивале Burning Man, а не в роскошных санаториях Крыма. Возможно, Илон Маск начинал как Генри Форд, но закончит как Леонид Брежнев.