В нескольких словах
Статья размышляет о решениях, принятых в Испании во время пандемии COVID-19, особенно касающихся строгих ограничений для детей. Автор выражает сожаление о том, что критические голоса были подавлены, и подчеркивает необходимость переосмысления произошедшего и извинений перед теми, кто пострадал больше всего.
14 марта 2020 года Педро Санчес объявил о введении режима чрезвычайного положения в Испании. Наверное, это сравнимо с тем, как Ариас Наварро сообщил о смерти Франко или с событиями 11 сентября – все мы помним, где были, когда услышали эту новость. Я, например, курил сигарету на кухне своей съемной квартиры в центре Мадрида. Не знаю, как у вас, но мне кажется, что с тех пор прошло очень много времени, но как-то стремительно быстро. Словно 20 лет пролетели в ускоренной съемке.
Тогда у меня еще не было детей, но в моем подъезде жили два мальчика: Нико и Самуэль. Нико жил в отремонтированной квартире со своими родителями, у которых была хорошая работа, а Самуэль жил только со своей матерью в крошечной квартире без естественного освещения. Я думаю, что она была около 30 метров, гостиная и кухня были вместе, и мать и сын спали в одной комнате. Там было не больше и не меньше вещей, чем в любом другом доме, но, учитывая размеры квартиры, создавалось ощущение удушающего стеснения.
В первые недели, когда мы были в ужасе, мы разговаривали через окно. Но со временем мы поняли, что это абсурд: никто из нас не выходил на улицу никуда, кроме как в супермаркет, так что мы не могли заразиться COVID-19, что бы ни говорили в новостях и газетах, некоторые из которых рекомендовали нам мыть покупки. И я начал выходить играть с Нико и Самуэлем во двор время от времени. Ни у кого из них не было собаки, поэтому в течение нескольких месяцев единственное время, когда они видели свет, а не через небольшое окно, было то время, которое мы проводили в этом дворе.
Пять лет назад нам сказали, что мы должны приостановить критическое мышление из чувства солидарности. Что любой, кто считает, что носить маску на улице абсурдно, кто считает, что города и деревни не могут руководствоваться одними и теми же директивами, или кто указывает на такую банальность, как то, что фармацевтические компании являются предприятиями с экономическими интересами, – это конспиролог. Пять лет назад решения принимались вслепую и в ситуации тревоги и паники, зачастую без понимания последствий. Но то, что разрешить выгуливать собак, а не детей, было варварством, – это то, что в глубине души мы все знали. По крайней мере, все те, кто был родителями. Однако почти никто ничего не сказал. Потому что пять лет назад нас сумели убедить в том, что любой гражданин, критикующий власть и ее решения, – плохой гражданин.
Предполагаю, что это стыдно и даже болезненно, особенно для тех, кто очень серьезно относится к себе и к истинам своего времени — науке, либеральной демократии, — оглядываться назад и видеть не только трагедию, но и комедию во всем, что произошло. Как нас одурачили, заставляя перекладывать продукты в тележке в Mercadona или указывая пальцем на наших соседей, в то время как у нас был министр, ходивший к проституткам, а брат наживался на комиссионных от масок.
По крайней мере, со мной это происходит: я перечитываю некоторые из своих текстов того времени, и мне становится смешно и стыдно. Те, кому, кажется, не стыдно, а скорее наоборот, – это те, кто решил запереть детей. На веб-сайте Министерства здравоохранения есть отчет 2020 года о влиянии карантина на детей, довольно бедный, но показательный: большинство опрошенных специалистов социально-медицинской помощи считали, что детям следовало разрешить гулять и играть. Пять лет спустя никто не извинился за то, что Нико, но особенно Самуэль, провели три месяца взаперти в своей внутренней квартире площадью 30 метров.
