В нескольких словах
Европе необходимо увеличить расходы на оборону и повысить их эффективность, чтобы обеспечить свою безопасность в условиях меняющейся политики США. Важно развивать европейскую оборонную промышленность и преодолеть национальные разногласия. Необходимо учитывать роль Великобритании в европейской безопасности и обсуждать возможность расширения ядерного щита.
Через пару десятилетий речь вице-президента США Дж. Д. Вэнса на Мюнхенской конференции по безопасности в середине февраля будут анализировать «как пример того, как трансатлантический порядок, поддерживавшийся более 75 лет, начал меняться». «Я абсолютно уверен», – утверждает Дэвид Макаллистер (54 года, Берлин), немецкий евродепутат и председатель Комитета по иностранным делам Европейского парламента, что этот момент, свидетелем которого он был, ознаменовал собой поворотный пункт. «Он, более или менее, объявил об окончании трансатлантического альянса, по крайней мере, в том виде, в котором мы его знали», – считает этот немецкий консерватор, член, как он сам напоминает, вероятно, самой ярой сторонницы поддержания тесной связи между Соединенными Штатами и континентальной Европой политической партии Германии – Христианско-демократического союза (ХДС).
История его организации дает представление о важности изменения в риторике, которое произошло пару недель назад, когда, почти наверняка, следующий канцлер Германии Фридрих Мерц заговорил о «необходимости укрепления Европы как можно скорее, чтобы шаг за шагом достичь независимости от Соединенных Штатов». Макаллистер, который несколько раз упоминает Мерца в интервью, развивает эту мысль. Во-первых, когда призывает к скорейшему формированию нового правительства Германии, потому что «мир не ждет Берлин»; и во-вторых, когда заявляет, что постарается и дальше поддерживать трансатлантические отношения. «Но очевидно, что Европа не играет важной роли для этой администрации [Дональда Трампа], и мы должны смотреть правде в глаза», – добавляет он.
Макаллистер, сын шотландца и немки, – один из самых уважаемых голосов в Брюсселе, когда речь заходит о внешней политике и Евросоюзе. А также, когда анализируются отношения с Соединенными Штатами. Он пришел в Европарламент в 2014 году, и одной из его первых обязанностей было возглавить парламентскую делегацию, отвечающую за отношения с первой державой мира. Три года спустя он стал председателем Комитета по иностранным делам. «Парламент годами призывает Европу делать больше для своей собственной обороны и безопасности. Снова и снова», – утверждает он, когда его спрашивают, не запоздал ли план перевооружения, запущенный администрацией Урсулы фон дер Ляйен, и имеет ли он необходимый масштаб.
Больше никаких звонков-напоминаний
«До сих пор ЕС напоминал мне человека, который лежит в постели. Звенит будильник. Ты просыпаешься и нажимаешь кнопку повтора на несколько минут. И потом, конечно, он снова звонит. Потом еще раз. И вот, момент настал. Европа должна проснуться по-настоящему. И точка. Нет, нет, больше никаких звонков-напоминаний. Слишком долго мы, европейцы, думали, что наша бизнес-модель заключается в том, что 330 миллионов американцев отвечают за безопасность и защиту 450 миллионов европейцев. И этому пришел конец», – анализирует он.
Когда консерватор Макаллистер начинает разбирать, как нужно справляться с этой новой эрой, в некоторых рассуждениях он напоминает Жозепа Борреля, которого хвалит во время интервью. «Нам нужно тратить больше, гораздо больше. Но мы должны тратить это более эффективно», – объясняет он, используя аргумент, который также использовал бывший верховный представитель ЕС по иностранным делам. «Один из способов тратить деньги более эффективно – делать это совместно. Европейская комиссия не несет ответственности за политику безопасности и обороны. Посмотрите в договоры. Это явно национальная ответственность. Но что Европейская комиссия может сделать, так это координировать нашу оборонную промышленность и создавать стимулы. То есть, чтобы государства-члены инвестировали больше совместно и гораздо больше».
Чтобы проиллюстрировать эту теоретическую часть, евродепутат приводит пример: у французов есть свой танк Leclerc; у немцев – Leopard; у британцев – Challenger. «Но это не значит, что солдат, прошедший обучение на Leclerc, сможет сесть в Leopard», – сетует он. «Танк следующего поколения должен быть европейским проектом. Истребитель следующего поколения должен быть европейским проектом. Все пытаются что-то разработать. Мы должны преодолеть этих национальных идолов, пожалуйста. Задача очень велика. Мы должны мыслить в масштабах Европы и интегрированных европейских армий, что является долгосрочной перспективой».
Неслучайно этот немецкий политик, сын шотландца, высадившегося на пляжах Нормандии в 1944 году, упоминает Великобританию в своих рассуждениях о европейской безопасности. «Я не могу представить себе ни одного важного решения о будущей европейской архитектуре безопасности и мира без Великобритании». «У нее одна из самых важных оборонных отраслей в Европе». Он отмечает все это, прежде чем перейти к обсуждению предложения президента Франции Эммануэля Макрона о расширении французского ядерного щита на остальную часть ЕС. Он знает, что это опасная тема в его стране, и проясняет это, когда заявляет, что «это чрезвычайно сложная дискуссия», но и не ставит на ней крест: «Это то, что лидерам придется обсуждать в ближайшие годы. У Европы нет этих военных возможностей, и это делает нас в определенной степени уязвимыми в том случае, если Соединенные Штаты не выполнят свои гарантии».
