В нескольких словах
Современное общество считает себя сексуально раскрепощенным, однако эксперты утверждают, что истинная свобода секса — это нечто большее, чем вседозволенность. Ее часто путают с потребительским отношением к сексу и погоней за количеством партнеров, что ведет к хрупкости связей и эмоциональной отстраненности вместо глубокой интимности, взаимного согласия и подлинного удовольствия. Необходимо переосмыслить концепцию свободы вне рамок модных тенденций и общественного давления, делая акцент на осознанности, коммуникации и эмоциональной связи.
Сексуальное раскрепощение было нерешенной задачей для предыдущих поколений, воспитанных в пуританстве, под влиянием господствующей морали того времени и в неведении относительно собственной сексуальности и тела. Сегодня почти никто не ставит перед собой задачу «сексуально освободиться», потому что подразумевается, что это уже достигнуто. Возможно принятие различных сексуальных ориентаций и идентичностей без социального осуждения. Также реально устроить сексуальную встречу менее чем за час с незнакомцем, найденным в приложении для знакомств. Или, например, стало обыденным поддерживать отношения, сосредоточенные исключительно на сексе, без вмешательства чувств или обязательств.
Возникают вопросы: действительно ли все эти аспекты делают нас сексуально раскрепощенными людьми? Что мы должны понимать под сексуальной свободой?
Как и любая концепция, понятие сексуальной свободы также подвержено пересмотру с годами. Фактически, противозачаточные таблетки, символ сексуального освобождения женщин, давно подвергаются сомнению. «Что касается так превозносимой гормональной контрацепции: почему мы должны вводить в свое тело таблетку с побочными эффектами, которая, помимо прочего, вредна для окружающей среды, так как является продуктом синтеза в лабораториях?» — писала бельгийский сексолог Тереза Арго в своей книге 2016 года «Сексуально раскрепощенная молодежь (или почти)». Она добавляла: «Кроме того, гормональная контрацепция и связанная с ней возможность планирования материнства глубоко изменили психологический подход беременных женщин. Настолько, что решение родить ребенка влечет за собой ожидание идеальных детей и стремление быть безупречными матерями. Ты могла бы сделать аборт, но решила родить, следовательно, ты обязана быть хорошей матерью. Ты не можешь сказать, что устала или что это трудно».
Некоторые считают, что настоящая сексуальная революция еще впереди. Правила изменились, но не были отменены полностью. «Хотя норма изменилась, наше отношение к норме осталось прежним. Женщины перешли от обязанности рожать к обязанности достигать оргазма», — отмечает Арго в своей книге. «От „нельзя заниматься сексом до брака“ к „нужно заниматься сексом как можно раньше“. Раньше норму устанавливала институция, в основном религиозная, сегодня ее диктует порноиндустрия».
«Я считаю, что сексуальная свобода больше связана с чувствами, чем с действиями. Речь идет об осознании того, что сексуальность — неотъемлемая часть нас. Мы сексуальные существа, и это означает, что у нас есть способность к удовольствию, мы можем активировать его сами, а также делиться им с другими, добавляя эмоциональную и аффективную составляющую», — утверждает Франсиска Молеро, гинеколог, сексолог, терапевт центра Maxima (Барселона) и директор Иберо-американского института сексологии. «И это заставляет чувствовать себя более живым. Но, сколько бы нам ни говорили об этом, мы до сих пор не интегрировали это важное измерение человеческого бытия», — заключает почетный президент Испанской федерации обществ сексологии (FESS).
В этом же ключе Кристина Пинеда, психолог и сексолог мадридского психологического центра Cepsim, считает, что «сексуальную свободу путают с сексуальным потребительством и хрупкостью связей. Кажется, что быть свободным в этой сфере — синоним множества отношений без глубокого вовлечения. Сегодня легко найти партнера для секса, но очень сложно достичь глубокой интимности, что приводит к разрыву связи с телом, оставляя нас не просто опустошенными, а диссоциированными. То есть, у вас есть эмоции, связанные с событием, но вы их отделяете, ассоциируете с чем-то другим или откладываете в сторону».
«Сексуальная свобода идет рука об руку с сексуальностью, свободной от принуждения, домогательств или насилия; она должна быть безопасной, основанной на согласии и приносить удовольствие», — аргументирует Мирен Ларрасабаль, клинический психолог, сексолог и президент Международного общества специалистов по сексологии (SISEX). «Но не следует путать свободную любовь с неолиберальной любовью „использовал и выбросил“ или с овеществлением человека. Умение сказать „да“ так же важно, как и умение сказать „нет“. Это связано с тем, что многие женщины могут чувствовать давление, вызванное этой так называемой сексуальной свободой, принимать определенные практики или отношения, потому что иначе их сочтут ханжами или бросят. В то время как давление на мужчин по-прежнему связано с результативностью. В этом парадокс: стремясь к свободе, мы в конечном итоге подчиняемся тирании капиталистического и потребительского секса», — заключает Ларрасабаль, член Института урологии и андрологии (Lyx) в Мадриде.
Больше не значит лучше
Еще одно ложное представление о сексуальной свободе — связывать ее с любопытством, обязанностью все попробовать или склонностью к самым экстремальным практикам; в то время как так называемый «ванильный секс» остается для пуритан, далеких от сексуального раскрепощения. Возможно, самое срочное — переосмыслить, что сегодня является конвенциональным, когда испанское Министерство здравоохранения предлагает на своем сайте информацию о химсексе — намеренном употреблении наркотиков для облегчения или усиления сексуальной активности — и когда у любого человека на тумбочке лежат пара наручников рядом с несколькими моделями вибраторов.
То, что понимается под ортодоксальностью в сексуальном плане, сильно изменилось в последнее время. Например, можно быть «ванильным» с плеткой в руке, 15 метрами веревки, маской мексиканского рестлера и изображая дикую кошку при свечах, тусклом свете и под музыку Барри Уайта. Быть сексуально любопытным и стремиться (или не стремиться) пробовать новое — это скорее характеристика самой сексуальности, чем необходимое условие для достижения желанной свободы.
«Верно, что мы гораздо более терпимы, чем предыдущие поколения, когда речь идет о признании и принятии других сексуальностей», — утверждает Молеро. «Но в то же время эта столь специфическая фрагментация, требующая навешивать ярлыки на все (сапиосексуалы, гетерофлексиблы, асексуалы и другие), и которая рассматривается как прогресс, также может быть формой фрагментации, контроля, даже противостояния, которая, скорее отдаляет нас, чем приближает к тому, чтобы быть сексуально свободными существами».
Является ли секс без эмоций и связи более свободным?
Сколько людей проживают сексуальные отношения полно, без утилитарных целей, и скольким нужно принимать какие-либо катализирующие вещества, потому что они боятся интимности или приближения к другому телу или собственному? В кабинет Пинеды приходят люди, ищущие формулу для отношений без вовлеченности и страданий, субъекты, разочарованные тем, что становится все сложнее создавать связи, люди с трудностями в отдаче партнеру и индивиды, которые из-за потребности в привязанности слишком быстро вступают в связь. «Возможно, мы находимся в переходном периоде в понимании нашей сексуальности, и хотя мы избавились от чувства вины и придаем большее значение удовольствию, теперь нам труднее создавать и поддерживать глубокие, удовлетворительные отношения», — размышляет эксперт. «Кажется, что сексуальная свобода несовместима со стабильной парой и что обязательства подразумевают форму подчинения».
«Можно сказать, что эмоциональная эксклюзивность сейчас считается чем-то консервативным», — отмечает, со своей стороны, Ларрасабаль. «Главное в отношениях — чтобы они способствовали нашему благополучию и приближали нас к счастью. Но нужно учитывать, что это не только моя свобода, но и свобода другого. Не будем забывать, что история показывает, как легко перейти от одной крайности к другой: от вседозволенности и „все можно“ к более репрессивным формам поведения, которые заставляют нас терять приобретенные права».
Возможно, хорошим определением свободной сексуальности была бы та, которая не ищет ничего сверх, не имеет вторичных выгод. Однако секс является средством для достижения многих целей. Как отмечает Пинеда: «Он может быть формой нарциссизма, способом быть принятым или вписаться в группу, коротким путем к получению любви, ценности, ощущению важности или желанности. Способом удовлетворения определенных потребностей».
Коммуникация — это еще один очень показательный признак, измеряющий уровень свободы в сексе. «Предполагается, что сейчас можно говорить обо всем, но говорят об акробатической сексуальности и проблемах, а не о чувствах», — вмешивается Молеро. «Одна из вещей, которая нас больше всего привлекает и о которой забывают, — это возможность выражать чувства, говорить „я тебя люблю“, „я тебя хочу“, „я скучаю по тебе“ или „мне было очень хорошо сегодня ночью“. Проблема в том, что эти вещи не говорятся в случайных связях (существует почти протокол, который это запрещает), где нежные выражения могут быть неверно истолкованы. С другой стороны, пары в длительных отношениях также перестают общаться аффективно, и о сексе говорят только при наличии проблемы. Таким образом, желание общаться с нежностью и невозможность это сделать отдаляет нас от сексуальной свободы».
