В нескольких словах
22-летняя иммигрантка из Перу Памела Ла Роса обвиняет социальные службы Мадрида в незаконном изъятии ее новорожденной дочери. Власти ссылаются на риск для ребенка из-за дела о домашнем насилии против отца, но мать утверждает, что ей не предоставили альтернатив, не сообщили местонахождение дочери и лишили возможности видеться с ней и кормить грудью. Ситуация осложняется отсутствием письменных уведомлений и возможными процессуальными нарушениями.
Памела Ла Роса родила дочь девять дней назад, в среду, 26 марта. Она видела ее в тот день, на следующий и еще через день. «И больше я ее не видела», — говорит она в четверг днем. Более часа она рассказывает хронологию событий, приведших к тому моменту, когда власти Мадрида «забирают» девочку. Ей 22 года, она приехала в Испанию из Перу четыре месяца назад. В пятницу прошлой недели в больницу Торрехон-де-Ардос, где родилась девочка, пришли «две женщины» из социальных служб, чтобы сообщить ей, что существует риск как для ребенка, так и для нее самой из-за открытого дела о домашнем насилии против ее партнера.
На протяжении всего рассказа она повторяет то, что уже неделю говорит администрации, поскольку с четырьмя швами после эпизиотомии и болью в груди от невозможности кормить дочь грудью несколько дней, она несколько раз обращалась в больницу, в Институт по делам несовершеннолетних и семьи Мадрида, в суды Торрехона, в прокуратуру по делам несовершеннолетних и в GRUME (Группу по делам несовершеннолетних Бригады судебной полиции): «Я им твержу и твержу, что если опасность для ребенка и для меня исходит от отца, почему ее забирают у меня? Дело не только в том, что ее забрали, но и в том, что я не знаю, где она, мне не хотят говорить, мне не разрешают ее видеть, я уже неделю не видела свою дочь».
Причина, которую называют власти Мадрида, берет начало 22 февраля. В тот день она подала заявление на своего партнера «из-за эпизода насилия», и судья вынес ему запрет на приближение. Рекомендация их государственных защитников — как ее, так и его — заключалась в том, чтобы они уладили разногласия, потому что «все было не так серьезно». И она, и он решили «поладить», потому что ребенок вот-вот должен был родиться, и «это было самое главное».
Ла Роса рассказывает, что «это была ссора с потасовкой», и она не знала, каковы «законы в Испании о гендерном насилии». Она приехала в Мадрид 4 декабря; отец ребенка, 31 год, также приехал из Перу всего за два месяца до этого. Ни он, ни она никого не знали в Испании: «Я приехала, потому что думала, что здесь лучшее место для роста моей дочери, чтобы у нее была лучшая жизнь».
День родов
Когда 25 марта вечером, во вторник прошлой недели, у Ла Росы начались роды, в больницу ее сопровождал он, отец ребенка. Она родила около трех часов дня в среду, а на следующий день, в четверг, «полиция пришла в больницу и забрала его под стражу», — вспоминает она. Национальная полиция подтверждает этот арест «за нарушение запрета на приближение».
На следующий день, в пятницу, две женщины пришли поговорить с ней в палату: «Они работали в сфере гендерного насилия в администрации Мадрида, задали мне несколько вопросов и сказали, что я и моя дочь находимся в опасности, и у меня есть два варианта: поехать с дочерью в приют или оставить ребенка там и уехать, чтобы ее отдали на усыновление. Я даже не поняла, как они могли мне такое предложить, я сказала им, что собиралась вернуться домой, где жила, но если нет, то могла бы поехать к подруге, а если и так нельзя, то я согласна поехать в приют. Они сказали мне, что хорошо, что они немедленно начнут оформление».
Через час эти две социальные работницы вернулись: «Сказали, что сожалеют, но в предложенном мне приюте нет мест, что все ресурсы исчерпаны, и я должна оставить ребенка там. Я настаивала, что не уйду без дочери, сказала им, что если нужно, буду спать в коридоре полицейского участка, но с дочерью. Мне не дали выбора, настаивали, что я должна уйти, что больница тоже не хочет, чтобы я оставалась там еще на одну ночь, чтобы я уходила и что у меня не забирают дочь, что это всего на несколько дней. Но на самом деле, да, они ее у меня забирали».
Ла Росе никто не дал никакой бумаги, никакого отчета, ничего, что подтверждало бы, что ребенок остается под опекой властей Мадрида. Ей только сказали вернуться в следующий понедельник, который был прошлым понедельником, 31 марта.
Аргументы больницы и властей Мадрида
Представители больницы объясняют, что «во всех больницах существует обязанность уведомлять компетентные органы при обнаружении ситуации безнадзорности или риска для ребенка, как это произошло в данном случае». Именно тогда они уведомили социальные службы: «И уже администрация Мадрида принимает необходимые меры для обеспечения безопасности ребенка, больница больше ничего решать не может».
Ла Роса задается вопросом, «в какой момент» она оставила свою дочь без присмотра: «Если единственное, чего я хотела, это чтобы нас не разлучали. Я ее не бросала, ее у меня забрали». В Департаменте по делам семьи, которому подчиняется Управление по защите несовершеннолетних, сообщают, что «изъятие ребенка в больнице происходит при наличии серьезных признаков риска для младенца. В любом случае, меры всегда принимаются в наилучших интересах несовершеннолетнего, стремясь к скорейшему воссоединению семьи, но всегда гарантируя безопасность ребенка. Как и все административные меры, ситуация несовершеннолетнего контролируется прокуратурой, и решение может быть обжаловано в суде».
И хотя в Департаменте не хотят предоставлять дополнительную информацию, другие источники, близкие к этому делу, объясняют, что обычно родителям не предоставляют информацию, опасаясь, что во многих других случаях, когда им сообщали местонахождение детей, возникали «опасные и рискованные ситуации». Социальные службы усмотрели опасность в этом случае, потому что, согласно этим источникам, «Памела хотела вернуться домой к своему партнеру, не проявляла намерения разорвать эти отношения, это было расценено как риск для несовершеннолетней», и, добавляют они, «она дважды отказалась от предложенных ей ресурсов».
Ла Роса утверждает, что это «неправда»: «Во-первых, я не заявляла, что не хочу разрывать отношения с отцом, как они говорят, я сказала им, что это две разные вещи, что я понимаю то, что мне объяснили о риске для меня и моей дочери, но это не имеет никакого отношения к тому, что они хотели забрать ее таким образом. И предложение ресурсов было не таким, как они рассказывают».
Впервые ей рассказали о приюте в ту пятницу в больнице: «С первой минуты я сказала да, в чем моя вина, если не было места? Меня заставили уйти из больницы без нее». Она вернулась на следующий день, в субботу, чтобы увидеть ее и покормить грудью: «И там мне сказали, что ребенка там уже нет, что ее забрали, что если я хочу что-то узнать, то должна обратиться в службу поддержки пациентов, но поскольку была суббота, там никого не было».
В понедельник она вернулась в больницу, как ей и велели, и это был второй раз, когда ей предложили приют для женщин, пострадавших от домашнего насилия: «Мне сказали, что нашли мне место, где я должна была входить и выходить по расписанию, не могла никого видеть, и никто, даже моя семья в Перу, не мог знать, где я нахожусь. Я попросила дать мне минутку поговорить с сестрой и адвокатом, потому что мне нужно было поддерживать связь с сестрой. Мои родители умерли, и нас осталось трое: мои два брата, сестра и я, и мне нужно общаться с ней. Мне представили это место не очень дружелюбно, честно говоря. Я не знала, что делать, я одна в Испании».
Когда она вернулась, чтобы поговорить с ними о приюте, Ла Роса утверждает, что они начали обсуждать вопросы лишения опеки над ребенком, она испугалась и ушла.
Встреча в Институте по делам семьи и несовершеннолетних
В эту среду, в девять утра, у нее была еще одна встреча, на этот раз в Институте по делам семьи и несовершеннолетних. «Мне сказали, что собираются проинформировать меня о начале процедуры лишения опеки и хотели, чтобы я подписала документы», — рассказывает Ла Роса, добавляя, что ушла оттуда, ничего не подписав и попросив войти со своим адвокатом Хуаном Хосе Вейнтимильей, которого не пустили.
«Мне сказали, что они не знают, адвокат я или кто-то другой, и из соображений безопасности не могут меня впустить, потому что я не был вызван. И что если я хочу получить информацию, то должен записаться на прием. Я немедленно подал заявление», — объясняет адвокат по телефону. В квитанции о подаче указано, что запрос поступил в 10:51 2 апреля, адресованный Управлению по защите несовершеннолетних, с темой «срочная встреча с техническим специалистом по защите несовершеннолетних».
Из этого офиса адвокат и Ла Роса направились в суды Торрехона, чтобы, как объясняет Вейнтимилья, «ходатайствовать о прекращении дела о домашнем насилии». Памела отозвала все уголовные и гражданские иски против своего все еще партнера по рекомендации адвоката. «Если власти Мадрида цепляются за это, то прекратив это дело, они больше не смогут использовать этот аргумент», — объясняет адвокат, уверяя, что до сих пор «способ ведения этого процесса не соответствует закону и протоколы не соблюдались строго».
На вопрос, не считает ли он такую линию защиты опасной как для матери, так и для дочери, Вейнтимилья отвечает отрицательно: «Я много лет работаю с делами о домашнем насилии, и факты не требуют мер защиты. Даже со стороны полиции не было такой оценки риска». Самооценка риска женщинами, пережившими эпизод или постоянный контекст насилия, часто обусловлена — и во многих случаях минимизирована — самой ситуацией; тем более, чем больше у них факторов уязвимости, и это то, что знают и учитывают правоохранительные органы и различные организации. Однако это обычно не характерно для линий защиты этих женщин.
Отсутствие письменного уведомления
Ампаро Диас, юрист с многолетним опытом в делах о домашнем насилии, объясняет, что «определенно, что не соответствовало никакому протоколу, так это отсутствие какого-либо письменного уведомления с причинами изъятия ребенка, это представляет собой действия без юридических гарантий, поскольку все было устно».
Она объясняет, что «власти Мадрида могут вмешаться для защиты несовершеннолетнего, если существуют объективные показатели риска для этого несовершеннолетнего, свидетельствующие о безнадзорности, что больше, чем риск: это означает, что нет никакой другой альтернативы, кроме как забрать ребенка у матери. И это должно основываться на анализе, который может быть быстрым, но должен быть глубоким, а решения должны быть пропорциональными. В любом случае, при изъятии должны быть приняты меры для обеспечения контакта с несовершеннолетним и согласовано, как он будет происходить».
Теперь, по ее словам, «у нее есть возможность оспорить решение о безнадзорности, доказав, что она может обеспечить защищенную среду для своей дочери, но это нужно делать быстро, потому что срок для этого очень короткий, а у нее до сих пор нет даже документов, в которых власти Мадрида что-либо объясняют».
Ла Роса настаивает: «Понимая все, как работают законы, опасность, почему мне не говорят, где она, не разрешают пойти повидаться с ней хотя бы на пару часов, три, и покормить ее грудью, побыть с ней? Почему я пропускаю первые дни жизни моей дочери?».
