В нескольких словах
В статье утверждается, что активное участие в воспитании детей, особенно со стороны мужчин и лидеров, способствует развитию эмпатии и снижению агрессивности. Это могло бы привести к уменьшению числа войн и созданию более гуманных обществ. Опыт ухода за ребенком меняет мировоззрение, делая жизнь более ценной и несовместимой с бессмысленным разрушением, что особенно остро ощущается на фоне таких трагедий, как в Газе.
Цутому Ямагути — пример исключительной выживаемости: он пережил атомную бомбардировку Хиросимы 6 августа 1945 года. Когда три дня спустя он вернулся в Нагасаки, чтобы воссоединиться с семьей, он пережил вторую бомбу, сброшенную США. Вот это удача. Он умер намного позже, в январе 2010 года, в возрасте более девяноста лет. Он и другие выжившие после первых ядерных атак на гражданское население дали миру мудрый совет: никто, кроме кормящей матери, не должен стоять во главе ядерной державы. Это не лишено смысла.
Некоторые интуитивно чувствуют, что если бы у власти было больше женщин, мы жили бы в менее воинственной атмосфере, что особенно актуально сейчас, когда мировые элиты с ума сходят, играя в «Риск». Я однажды высказал похожую мысль в социальных сетях, и тут же нашлось слишком много пользователей, желающих меня поправить: а как же Маргарет Тэтчер («Железная леди»), Голда Меир, Изабелла Кастильская? И действительно, быть женщиной не освобождает от проявления ценностей, традиционно ассоциируемых с маскулинностью, таких как воинственный пыл. Ценности — одно, высеченное в неизменном моральном пространстве; люди — другое, каждый со своими особенностями.
Оказывается, дело не столько в том, женщина ты или нет, сколько в том, воспитываешь ли ты детей, как объясняет Сара Блаффер Хрди в недавнем эссе «Отец на сцене. Естественная история мужчин и младенцев». В нем она размышляет о все большем вовлечении мужчин в заботу о детях. Как она наблюдала в своей собственной семье, прогресс всего за три поколения поразителен: отец автора никогда не знал сложного механизма подгузника, но ее зять — гордый основной опекун ее внучки. И это при том, что только у 5% видов млекопитающих развивается родительская забота со стороны отцов. Блаффер, антрополог и приматолог из Гарварда, объясняет, что инстинкт заботы не является исключительно женским; у мужчин также есть мозговые цепи и биологические механизмы, побуждающие нас заботиться о маленьких детях. Просто нужна практика, чтобы зажечь этот огонь. Все дело в том, чтобы начать.
И вот тут возникает вопрос о войне: Блаффер объясняет, что забота о детях делает людей менее воинственными. И там, где правят люди, вовлеченные в воспитание, не только меньше военных конфликтов, но и общества становятся более дружелюбными, где лучше заботятся о государственных услугах, окружающей среде и, конечно же, правах детей. Это называется эффектом Уайтинга: «Общества, в которых мужчины проводят больше времени со своими женами и младенцами, спят рядом с ними, также являются теми, где воинственность ниже», — пишет она.
Это логично: когда знаешь не понаслышке, чего стоит вырастить человека, насколько драгоценна жизнь, насколько нежны и беззащитны малыши, трудно быть склонным к слепому разрушению. Воспитание требует постоянного проявления эмпатии, самоотдачи, дипломатии, терпения, нежности и умения договариваться. С первого утреннего поцелуя до последней сказки на ночь. Эти добродетели не слишком распространены среди тех, кто обладает властью.
На протяжении истории многие полководцы были отцами, но, вероятно, не участвовали активно в воспитании. Когда британский премьер-министр Кейр Стармер выразил желание проводить время с семьей, оппозиция назвала его лентяем. Но стоило бы заставить Владимира Путина и лидеров НАТО давать теплые бутылочки, забирать детей из садика с приготовленным полдником, помогать им есть и укладывать спать, вытирать им сопли и слюни, покупать одежду, устанавливать границы и сопровождать истерики, держать за руку, когда они делают первые шаги. Это не помешало бы им продолжать накапливать ракеты, потому что на воинственные тенденции влияет множество других факторов. Но, вероятно, милитаристское рвение было бы меньше.
Я заметил это в отношении постоянного инфантицида в Газе (где каждые 45 минут гибнет ребенок) и замечаю у других родителей вокруг: даже если бы мы не были родителями, мы бы с ужасом наблюдали за бойней в Газе, но будучи ими, мы переживаем это с иной интенсивностью. Ужас того, кто из первых рук знает, каков маленький ребенок, как он пугается, как нуждается в родителях и безопасной среде, его хрупкость — то есть все то, что отнимают у палестинских детей.
Весь тот ущерб, который наносится нашему представлению о человечности и так превозносимых западных ценностях, которые оказываются ложью. Лучший способ быть ребенком в Газе сегодня — это быть мертвым: другие варианты — сиротство, потеря, увечье, нервные срывы, болезни, голод, отмененное будущее — почти хуже небытия.
Воспитание и война — противоположные полюса: первое создает человечество, порождает будущее, устанавливает связи, передает любовь. Второе все разрушает, сеет боль и ненависть, обрушивается на самых слабых, на детей, и уничтожает будущее. Давайте сделаем ставку на первое и покончим со вторым. Больше воспитания и меньше войны.
