В нескольких словах
Доминиканская режиссер Йоханне Гомес Терреро рассказывает о своем фильме «Sugar Island». Лента через вымышленную историю освещает проблемы доминиканцев гаитянского происхождения: апатридство, эксплуатацию на плантациях, нежелательную беременность при полном запрете абортов. Фильм использует метод «критической фабуляции» для озвучивания историй маргинализированных групп и призывает к обсуждению сложных тем миграции, расизма и гендерного неравенства в Доминиканской Республике.
Поезд, везущий груз сахарного тростника. Этот образ из своего детства в Сан-Педро-де-Макорис, на востоке Доминиканской Республики, режиссер Йоханне Гомес Терреро (40 лет) хотела запечатлеть в документальном фильме. Но снимать можно было только с батея (поселения батраков вокруг плантаций сахарного тростника), а владельцы отказали в разрешении. Этот отказ, однако, стал толчком для нового проекта — «Sugar Island», полнометражного художественного фильма, рассказывающего о жизни Макеньи, 16-летней доминикано-гаитянки, вынужденной рано повзрослеть из-за нежелательной беременности в стране, где аборты запрещены и где ей отказывают в некоторых возможностях трудоустройства. Девушка живет в батее, где ее дед — один из тысяч гаитян, нанятых в девяностые годы правительством для доминиканской сахарной промышленности — борется за пенсии для этих поденщиков, в то время как механизация тростниковых полей угрожает его семье выселением.
Испано-доминиканская копродукция (Tinglado Films - Güasábara Cine) недавно была представлена в Испании в рамках тура по Малаге, Мадриду, Барселоне, Вальядолиду и Тенерифе. Как объясняет Гомес Терреро в интервью перед показом в Casa de América в Мадриде, фильм подобен реке, питающейся «многими притоками», такими как деколониальность, гендер, материнство, родословная и идентичность, а также духовность.
Вопрос. Вы снимали документальные фильмы, а это ваша первая художественная работа. Каким был переход от неигрового кино к игровому?
Ответ. Этот фильм стал художественным из-за препятствий, возникших при попытке снять документальный. Три года мы искали способы попасть в батей. Я получила доступ для исследования, но для съемок — нет, и я использовала это исследование для написания сценария. Я начала работать с концепцией «критической фабуляции» [метод, при котором писатель дает голос человеку, забытому историей, сочетая исторические данные и вымысел]. Я задаюсь вопросом: моих предков нет в архивах. У кого есть доступ к архиву? Кто входит в историю? Нам приходится прибегать к своего рода критической фабуляции, чтобы заполнить эти пробелы. Я думаю, что сделала это и с этим фильмом, как бы говоря: «Я могу выдумывать, мне не обязательно работать с конкретикой». Например, голосов порабощенных людей нет в наших архивах. Когда в фильме зачитывается документ о купле-продаже порабощенного человека, голос принадлежит хозяину. А где же тот человек? У него нет голоса?
Это сложный фильм для обсуждения в Доминикане сейчас, но в то же время, я думаю, об этом нужно говорить, потому что существует практика насилия.
Вопрос. История Макеньи переплетена с гендером, возрастом, нежелательной беременностью, периферией и гаитянским происхождением. Как вы все это связываете?
Ответ. Мы не изолированные существа, и я хотела подумать о ней, исходя из концепции Очи Куриэль [афродоминиканского антрополога и философа], которая называется имбрикацией или интерсекциональностью. Я хотела проработать все эти слои. Если я работаю над темой подростковой беременности, то нежелательная беременность у девушки из центра города, принадлежащей к среднему классу, — это не то же самое, что у девушки, живущей на периферии и не имеющей документов.
Вопрос. Параллельно с жизнью Макеньи фильм освещает положение работников тростниковых плантаций, таких как ее дед. Почему для вас было важно показать жизнь крестьян?
Ответ. Я думаю, что крестьяне и те, кто имеет прямой контакт с землей, поддерживают жизнь всех нас. В батеях, когда произошел процесс приватизации, многие работники тростниковых плантаций остались без пенсии, посвятив большую часть своей жизни работе на плантациях. Говорить о батее и тростнике, упуская это, было бы очень большим упущением. Это актуальная тема. Союз работников тростниковых плантаций существует и до сих пор требует пенсий, это проблема гораздо масштабнее, чем фильм. Для меня было важно взять на себя ответственность или посмотреть на все, на что нужно было посмотреть. Нельзя быть художником и не быть свидетелем.
Вопрос. Почему вы решили рассказать историю девушки с нежелательной беременностью в стране, где аборты полностью криминализированы?
Ответ. Я восприняла это как импульс, чувствовала, что это неотложная тема. Моя племянница забеременела в 13 лет. Она была очень напугана, и ее жизнь резко изменилась, потому что она не смогла продолжить учебу в той школе, где училась. На нее давило общество, как будто она была виновата. Я поняла, что это не единичный случай и что это встречается чаще, чем я думала. Это также заставило меня осознать, что бедность передается по наследству, и есть семейные динамики, которые наследуются. Потому что моя мама родила мою сестру, будучи несовершеннолетней, моя бабушка родила мою маму, будучи несовершеннолетней. Я как-то избежала этой цикличности, но увидела в этом наследие и замкнутый круг, из которого нельзя было выбраться.
Кадр из полнометражного фильма «Sugar Island» Йоханне Гомес Терреро.
Вопрос. В Доминиканской Республике с 2013 года Конституционный суд лишил гражданства три поколения доминиканцев гаитянского происхождения. В фильме вы затрагиваете положение этих людей, родившихся в стране, но не имеющих удостоверения личности. Считаете ли вы, что фильм особенно актуален сейчас, когда крайне правые и антимигрантские настроения набирают силу?
Ответ. Он чрезвычайно актуален, потому что денационализация существует. Борьба работников тростниковых плантаций продолжается. Хотелось бы сказать, что фильм устарел, но он становится все более актуальным. У нас есть стена, прервана связь с Гаити, происходят массовые депортации… Это сложный фильм для обсуждения в Доминиканской Республике сейчас, но в то же время, я думаю, об этом нужно говорить, потому что существует практика насилия. Нужно понимать, что насилие имеет много проявлений, и одно из них — говорить человеку, родившемуся на этой земле, что он совершает преступление, ходя по земле, где родился.
Вопрос. Amnesty International сообщает об участившихся угрозах в адрес защитников прав гаитянских мигрантов, доминиканцев гаитянского происхождения в ситуации безгражданства и афропотомков. В этом контексте, какова точка соприкосновения между кино и активизмом?
Ответ. За эти дни и месяцы работы с фильмом я убедилась, что, по крайней мере, мы можем инициировать диалог. Я думаю, что кино позволяет людям обратить внимание на темы, которые они, возможно, игнорируют. Существует множество норм, законов или ограничений, которые навязываются нашим телам. Я хотела бы думать с позиции надежды, сообщества, радикальной нежности. Мир очень неспокоен, полон насилия на многих уровнях, и я просто хочу верить, что да, есть выход.
