В нескольких словах
Внешняя политика США часто расходится с мнением большинства граждан и определяется интересами узкой группы элит. Правительство нередко скрывает свои действия от общественности или манипулирует информацией, чтобы избежать несогласия, особенно когда речь идет о спорных операциях или действиях спецслужб.
Чтобы понять внешнюю политику любого государства, полезно начать с изучения его внутренней социальной структуры. Кто определяет разработку этой политики? Чьи интересы представляют эти люди? Откуда проистекает их власть? Разумно предположить, что эта политика отражает особые интересы тех, кто ее разрабатывает. Во всех странах существуют внутренние структуры, в которых одни группы обладают гораздо большей властью, чем другие. Как однажды отметил выдающийся теоретик международных отношений Ганс Моргентау, «концентрации частной власти, которые фактически управляли Соединенными Штатами со времен Гражданской войны, сопротивлялись всем попыткам их контролировать, не говоря уже о демонтаже, [и] сохранили свое господство над рычагами принятия политических решений».
Граждане США, в целом, оказывают незначительное влияние на внешнюю политику страны. Фактически, расхождение между общественным мнением и действиями государства часто бывает значительным. Например, подавляющее большинство американцев долгое время выступало против позиции правительства в отношении Израиля, поддерживая вместо этого международный консенсус в пользу решения о двух государствах. Мнение большинства также считает, что Соединенные Штаты должны сохранять нейтралитет в конфликте и отказывать в помощи обеим сторонам — Израилю и палестинцам — если они не ведут добросовестных переговоров для достижения этого соглашения. Однако правительство США постоянно игнорирует общественное мнение.
Существует множество других подобных примеров. В 1984 году опрос показал, что 67% американцев не одобряли решение Рональда Рейгана о минировании портов Никарагуа, в то время как только 13% поддерживали его. В 2001 году среди американцев, знакомых с концепцией глобального потепления, 88% поддержали Киотский протокол, но администрация Буша его отклонила. Две трети населения США выступают против эмбарго в отношении Кубы — включая 59% республиканцев — и, тем не менее, эмбарго остается в силе. Программы правительственной слежки также непопулярны среди общественности: в 2023 году опрос показал, что только «28% взрослых поддерживают прослушивание правительством международных телефонных звонков без ордера», но это остается рутинной и законной практикой. В декабре 2023 года, когда большинство американцев выступали за постоянное прекращение огня между Израилем и ХАМАС, президент и почти весь Конгресс отказались этого требовать.
Этот анализ исходит из предположения, что общественность действительно знает о существующих политических вариантах. Однако часто действия правительства скрываются от граждан, что мешает им сформировать свое мнение. В таких случаях, как опустошение Восточного Тимора, бомбардировки Камбоджи и Лаоса или убийства с помощью дронов в различных частях мира, граждане совершенно не знали, что совершалось от их имени. Такие политики не выносятся на общественное обсуждение, и уж тем более на голосование. «Людей не спрашивают и не информируют; их просто игнорируют», — говорит экономист Джеффри Сакс.
«Гражданам лгут: им лгут о ситуации на фронте, им лгут о реальных мотивах войны и так далее», — утверждает Джон Миршаймер, эксперт по международным отношениям. Обобщая свое обширное исследование процесса принятия политических решений, Миршаймер заключает: «Мы обнаружили, что общественное мнение [...] почти не имеет значения в процессе принятия решений. Решения принимает небольшая группа элит». Это верно как для демократий, так и для автократий. (Фактически, Миршаймер утверждает, что в демократиях лидеры лгут общественности чаще, чем в автократических режимах, потому что существует возможность смещения лидеров, что требует большего уровня манипуляции).
Типичным примером является Роберт Макнамара, который на обратном пути из Вьетнама признался своим советникам, что, несмотря на отправку войск в страну, «никакого улучшения» не произошло, то есть базовая ситуация была «на самом деле хуже». Тем не менее, выйдя из самолета, Макнамара заявил собравшейся прессе прямо противоположное: «Господа [...]: я только что вернулся из Вьетнама и рад сообщить вам, что мы добиваемся большого прогресса во всех аспектах наших усилий. То, что я смог увидеть и услышать во время моей поездки, вселяет в меня большой оптимизм».
В книге «Разрыв во внешней политике» («The Foreign Policy Disconnect») Бенджамин Пейдж и Маршалл Бутон документируют, как «год за годом, десятилетие за десятилетием существуют значительные расхождения между внешней политикой, которую предпочитают высшие должностные лица администрации, и той, которую предпочитает общественность». Например, граждане склонны поддерживать более кооперативную и мирную внешнюю политику, включая укрепление ООН, усиление контроля над вооружениями, признание юрисдикции Международного Суда, отказ США от использования права вето в Совете Безопасности в случае решений, которые в противном случае были бы единогласными, и использование дипломатии вместо силы в международных отношениях. Тем не менее, подчеркивают они, отказ США от различных международных соглашений «неоднократно противоречил желаниям собственных граждан».
Устойчивость этих народных предпочтений особенно примечательна, учитывая постоянные усилия по манипулированию общественным мнением. Например, хотя большинство американцев в свое время поддержали нападение администрации Буша на Ирак, они сделали это только потому, что поверили необоснованным заявлениям президента о предполагаемой угрозе, исходящей от арабской страны. Позже, когда правда вскрылась, общественное мнение повернулось против войны, но его проигнорировали как досадную помеху. Дик Чейни, в частности, был особенно откровенен в отношении презрения администрации Буша к общественному мнению:
Марта Раддатц, ABC: Две трети американцев утверждают, что [война в Ираке] того не стоит.
Дик Чейни: И что?
Раддатц: И что? Вас не волнует мнение американского народа?
Чейни: Нет. Я думаю, что нельзя сбиваться с курса из-за колебаний опросов общественного мнения.
Когда президенты чувствуют, что их политика не получит поддержки граждан, они просто держат их в неведении. История ЦРУ, например, — это череда злодеяний, редко выносимых на общественное обсуждение. Проект ЦРУ MK-ULTRA включал эксперименты по контролю над сознанием и пытки, которые, как объясняет журналист Стивен Кинзер, были «по сути продолжением работы, начатой в японских и нацистских концлагерях». ЦРУ «фактически нанимало вивисекторов и мучителей, работавших в Японии и нацистских концлагерях, чтобы они поделились своими открытиями, дабы мы могли продолжить их исследования». Кроме того, США проводили испытания биологического оружия на собственном населении без его ведома; один из таких экспериментов в 1966 году выпустил облака бактерий на пассажиров нью-йоркского метро. В течение целого десятилетия испытаний биологического оружия Пентагон «подвергал воздействию различных соединений солдат и, возможно, тысячи гражданских лиц», выпуская «вещества, [среди которых были] E. coli и другие агенты, которые позже были признаны вредными или смертельными для детей, пожилых людей и людей с ослабленной иммунной системой». История ФБР, в свою очередь, сама по себе мрачна, с эпизодами, включающими попытки шантажа самого видного лидера американского движения за гражданские права с целью доведения его до самоубийства.
Документальные свидетельства подобных действий обычно долгое время хранятся в секрете под предлогом «национальной безопасности». Они остаются засекреченными до тех пор, пока, наконец, когда они всплывают на свет, они уже мало кого волнуют. И как только их рассекречивают, становится очевидно, что никакой «угрозы национальной безопасности» в раскрытии этих документов никогда не было; настоящий страх заключался в том, что общественность, полагая, что живет в демократии, захочет потребовать изменений в поведении этих ведомств. Генри Киссинджер ясно выразил это в 1983 году, оправдывая свою поддержку тайных операций против правительства Никарагуа: «Я симпатизирую тайным операциям, при условии, что их можно проводить так, как следует из их названия. Но если эти операции должны быть оправданы в ходе публичных дебатов, они перестают быть тайными, и мы потеряем поддержку общественного мнения». Другими словами, если бы общественности позволили узнать о политике собственного правительства, она бы ее не поддержала. Вместо того чтобы рассматривать это как причину для пересмотра политики, это воспринимается как оправдание для сохранения ее в секрете.
Ноам Хомский (Филадельфия, 1928) — лингвист, философ и активист. Натан Дж. Робинсон (Стивенейдж, Великобритания, 1988) — журналист. Этот отрывок является редакционным анонсом книги «Миф об американском идеализме. Как внешняя политика США ставит мир под угрозу» («El mito del idealismo americano. Cómo la política exterior de EE.UU pone el mundo en peligro»), издательство Ariel, которая выходит 2 апреля.
