В нескольких словах
Аргентинский рок-музыкант Максимилиано Кальво, полтора года назад преодолевший зависимость от кокаина, вместе со своим терапевтом Альваро Бермехо проводит уникальный тур по реабилитационным центрам Испании. Цель тура — поддержать пациентов через музыку и личный пример, показать возможность полноценной жизни после отказа от наркотиков и изменить общественное восприятие зависимых людей.
Пока группа играет за его спиной, рокер пробирается сквозь зрителей, отодвигая стулья, чтобы импровизировать танцпол прямо на газоне. Он взбирается на сиденье и прыгает на траву, где начинает извиваться, не выпуская микрофона. Его энергия передается публике — двум десяткам человек, таких же разных, как и его танцевальные па.
Здесь есть и твист седовласых господ, и кивки головой зрелой модницы, и руки, рассекающие воздух, у молодежи... В этой эклектичной группе — бизнесмен, фермер, инженер; возраст от 28 до 70 лет, приехавшие из Альмерии, Сьюдад-Реаля или Страны Басков... На вилле с садом в Мескитилье (Малага), где они танцуют каждый в своем стиле, уже полдень. Но это далеко не афтепати, это — центр детоксикации. Их объединяет одно: все они зависимы. Включая певца.
Максимилиано Кальво, 32 года, начал в 17 лет с аргентинской инди-группой Intrépidos Navegantes. И с «дорожек». Он выступал на разогреве у The Killers, Arcade Fire, Роберто Карлоса и Фито Паэса. В 2019 году переехал в Мадрид, собирая полные залы в одиночку, такие как Café Berlín или Caracol, сотрудничая с Дрекслером или Солеа Моренте... А также стал «самым прожженным наркоманом мадридской ночи». Те, кто его знают, говорят, что тогда он был персонажем, а теперь — личностью. Есть много историй, тех самых, обычных. «Типичный рокер», — так он описывает свое прошлое «я». А еще — «ужасным сукиным сыном».
«Мне трудно принять того кактуса, которым я был...», — поет Макси перед восторженной публикой Института Кастелао в Мескитилье. «Когда я смог сесть за пианино, первое, что из меня вышло, — это просьба о прощении, в том числе и к самому себе», — объяснил он о песне «Temporada mala» («Плохой сезон»), которую сочинил после трехмесячного пребывания в очень похожем центре, когда полтора года назад бросил кокаин.
Ему запретили даже слушать музыку. «Нужно очиститься, мне это пошло на пользу, она у меня слишком сильно ассоциировалась с образом жизни моих кумиров», — рассказывает Макси, которому было трудно снова наслаждаться своим обожаемым Чарли Гарсией. Когда он вышел, его терапевт посоветовал «побыть в покое еще некоторое время». Избегать концертов, ночной жизни, музыкальной тусовки. Они могли стать триггерами болезни. Поэтому он нашел другого терапевта.
Он нашел Альваро Бермехо, который на вопрос о возрасте отвечает: «40 лет, 13 из них чистый». Директор центра лечения зависимостей Iddem в Мадриде десять лет назад открыл «консультацию, где можно бросить наркотики, не переставая жить». «Выздоровление должно быть похоже на жизнь, я не понимаю, почему оно должно быть гиперрегулированным», — считает он. «Конечно, ты прекращаешь употреблять, но больше ничего не происходит. Главное — построить жизнь».
Бермехо позволил Максимилиано снова выступать. Терапевт из его центра сопровождала его на первом трезвом концерте на празднике Сан-Исидро и ждала в гримерке, когда он спустится со сцены — в тот момент, когда «тело требует стимула». Вместе с его менеджером Марианой Гьялуи — которая также является его «терапевтическим сопровождающим», подтолкнувшим его к лечению, заботящимся о нем и идейным вдохновителем всего этого мероприятия — они убедились, что поблизости нет алкоголя или наркотиков, что никто ему ничего не предложит и что он рано уйдет домой.
Они создали новые рамки. «Ограничения нужно вводить со здравым смыслом», — говорит Бермехо, который также не верит в «смакование того, кто больше нанаркоманился или устроил больший дебош». Он объясняет, что в терапии зависимостей, как и в воспитании детей или дрессировке животных, есть школы более бихевиористские и строгие; и другие — более эмоциональные и гибкие. «Более современные», — говорит он.
Терапевт и зависимый нашли общий язык. Настолько, что решили вместе объехать два десятка центров детоксикации по всей Испании, давая акустические концерты в амбулаториях и с группой — в стационарах. Другой пациент Бермехо, мексиканский букер Алекс Слоун, организовал тур, который начался 5 марта в консультации Iddem в Мадриде, где они все трое познакомились, и завершится 31 мая в Хересе, где лечился Максимилиано. Некоторые центры отклонили предложение. Они считают, что демонстрация человека, который «всего лишь» полтора года чист, как восстановленного перед пациентами, которые дольше находятся в «простое» по терапевтической рекомендации, может быть контрпродуктивной.
В Мескитилье перед концертом Бермехо объясняет публике свою философию: «Я хочу показать миру, что мы, зависимые, можем делать крутые вещи, мне не нравится этот образ зависимого, ползающего на коленях, просящего прощения... Да, мы наломали дров, но нужно снять спортивный костюм и делать что-то, вроде этого, чтобы отдать долг. Мне это помогает».
Шоу начинается с того, что Макси читает отрывок из книги, которую он написал о своем процессе: «Здесь [в центре] ни музыки, ни пения, ни танцев. Когда я поступил, мне это казалось очень странным, пока я не понял, что нахожусь в реанимации и что это единственный способ вылечиться».
И тем не менее, он здесь, дает концерт перед людьми, находящимися в той же самой интенсивной терапии. «Но это не просто концерт, здесь есть целый терапевтический контекст», — защищается Макси. Мероприятие, которое длится полтора часа, как сеанс групповой терапии, включает 45 минут беседы (Макси с Бермехо или Бермехо с другими терапевтами) перед 45 минутами музыки.
Искупление
А потом идут песни: «В предыдущих альбомах я всегда романтизировал ночь, тусовки... но в новых песнях есть послание искупления и выздоровления», — говорит Макси, объясняя, что как композитор в трезвости он чувствует себя более креативным и красноречивым.
В «De mí también me puedo salvar» («Я тоже могу спастись от себя»), песне, давшей название туру, он поет о сосуществовании со своим главным врагом. В «OK para el amor» («Готов к любви») — о том, как через восемь месяцев он попросил у терапевта разрешения снова ходить на свидания (публика смеется с легкой горечью). «He quedado con mi perro en el Retiro» («Я договорился встретиться со своей собакой в Ретиро») — о том, как он отмазывался от планов «прежних людей».
«Давайте, теперь все вместе, в стиле recovery Beatles!: На-на нана нанаааа», — близится финал, и Максимилиано подбадривает публику, чтобы они подпевали. «Они полностью отдались», — говорит Элоиса Альварес, терапевт из Кастелао, которая сама была пациенткой подобного центра 20 лет назад. «Концерт — это нечто очень связанное с употреблением, поэтому этот момент так крут, — говорит она, — мы создаем для них новую точку отсчета».
Хуан Пабло, 33 года, один из 16 пациентов стационара (находится здесь два месяца), на концерте почувствовал «освобождение». В Берлине, где он работал в HR, он потерялся в «темных бункерах техно», и этот «светлый» концерт показался ему «самосознательным подъемом» и «вдохновением».
Арасели, в туфлях в черно-белую клетку, со значками The Jam и Small Faces, тоже получила удовольствие, хотя и плакала из-за текстов пары песен. «Раньше» она была большой любительницей концертов, но, хотя вышла из центра полтора года назад, ей разрешили сходить только на Алехандро Фернандеса с мамой и дочкой. «Это служит пробой пера, — говорит она, — нужно потихоньку начинать с малого». Чусу, 59 лет, было немного сложнее. Он много играл на воображаемой гитаре, но на последних песнях сел. У него возникла «черная картинка»: плохое воспоминание из времен употребления. «Я почувствовал себя слишком на подъеме, как тогда, но смог остановиться, и сегодня днем мы обсудим это на терапии».
«Еще, еще!», — кричит публика. «У меня больше нет!», — смеясь, извиняется Макси, — «Сразу видно, что вы зависимые!».
