В нескольких словах
Еда способна стать неконфликтным символом национальной идентичности и мощным инструментом "мягкой силы" в международной политике, способствуя культурному обмену и диалогу.
Национальные символы, такие как флаги и гимны, обычно ассоциируются с чем-то грандиозным. Однако зачастую они могут проявляться в чем-то столь обыденном, как тарелка еды. Еда способна стать дипломатическим инструментом. Это является основой гастронационализма — использования пищи как символа или инструмента для построения и укрепления национальной идентичности.
В современном поляризованном мире, где традиционные национальные символы часто становятся предметом споров, такие блюда, как паэлья, тортилья или крокеты, могут стать единственными элементами, способными объединить всю страну и даже представлять её. «Питание — это культура, а все культуры формируют идентичности», — объясняет профессор социологии. По её словам, в повседневной жизни еда остается незамеченной, но в условиях миграции или культурного разнообразия она становится ярким маркером принадлежности. Именно поэтому эмигрантские районы полны ресторанов и продуктовых магазинов со своей родины.
Как отмечает палестинский шеф-повар в своей книге, «для иммигрантов со слабыми связями с родиной еда может быть особенно значимым заменителем национальной идентичности. Несомненно, так было и для меня». Все мы нуждаемся в месте, где можно заполнить пустоту, во что-то физическое и небольшое, чтобы конкретизировать более крупное и неосязаемое чувство.
«Это неконфликтный элемент идентичности, — отмечает эксперт, — мы все культурные всеядные». Современное общество ценит возможность пробовать блюда других культур не как конфронтацию, а «как знак любопытства и даже социального отличия». Это редкость, поскольку национализмы часто имеют антагонистическую природу, будь то в условиях войны или спорта. Границы работают как для разделения, так и для объединения: чтобы было «мы», должно быть «они». Но с гастрономией это не так; здесь важно не соревноваться, а делиться.
Мультикультурные районы Мадрида прекрасно иллюстрируют эту динамику: рестораны, изначально открытые для мигрантов (индийцев или китайцев), стали привлекать все больше жителей Мадрида и туристов. Блюда добавлялись на стол с радостью и естественностью. Это было бы сложнее, если бы вместо ресторанов открывались мечети или буддийские храмы. «Возможно, потому что пробование еды из других культур не предполагает никакой конфронтации с собственной культурой», — размышляет эксперт. Для поклонения Аллаху не нужно отказываться от Бога, а фабада, хумус и тикка масала не являются взаимоисключающими. Они могут дополнять друг друга, создавая лишь проблему несварения желудка.
Однако способность еды создавать идентичность без конфронтации имеет свои пределы. «Гастронационализм возник в 80-х и 90-х годах как ответ на глобализацию», — объясняет Оскар Давид Гомеш, политолог и кулинарный исследователь. «И это хорошо, важно, чтобы культуры сопротивлялись гомогенизации». Но в последние годы, предупреждает эксперт, ультраправые движения пытаются спровоцировать конфликты и за столом.
Яркий пример — итальянский политик, который в 2019 году раскритиковал куриные тортеллини. Курия Болоньи приготовила их по случаю городских праздников в качестве альтернативы свиным тортеллини для мусульманских граждан. «Они пытаются стереть нашу историю, нашу культуру», — заявил лидер ультраправой партии «Лига». Это повторяющаяся проблема. В ультраправых кругах стал популярным вопрос «а он ест хамон?», чтобы по ходу новостей узнать, является ли совершивший преступление мусульманином. Таким образом, кулинарные обычаи пытаются превратить в нечто, что нас различает. Но, несмотря на эти попытки, политический и идеологический потенциал гастрономии делает её идеальной для наведения мостов между культурами.
«Если политика разделяет людей, то хорошая еда их объединяет». — бывший шеф-повар Елисейского дворца.
Оскар Давид Гомеш опубликовал исследование, где проанализировал 100 лет дипломатических меню в Португалии, чтобы изучить, как эта страна использовала свою гастрономию как дипломатическое оружие. Примечательно, что эта идея относительно нова. До 80-х годов прошлого века французская кухня была общей для посольств. Но 40 лет назад начали восхвалять местные продукты, и постепенно популярные рецепты стали появляться на самых роскошных столах. «Его выводы могут быть экстраполированы на многие страны Южной Европы», — объясняет Гомеш, который годами изучал, как его страна заботится (или пренебрегает) своим кулинарным наследием в посольствах, национальной авиакомпании или кухнях.
Франция была одной из первых стран, осознавших силу еды как элемента «мягкой силы» (способность страны влиять на других через привлекательность, а не силу) и заговоривших о гастродипломатии. Но Таиланд был первым, кто продемонстрировал её мощь. В начале 2000-х годов правительство Таиланда создало программу по продвижению своей гастрономии через сертификации, субсидии, визовые программы и обучающие курсы. За несколько лет количество тайских ресторанов по всему миру удвоилось, а Пад Тай стал одним из самых известных блюд в мире. Эти инициативы способствовали росту туризма в стране: с 2001 по 2019 год число посетителей Таиланда увеличилось с 10 до почти 40 миллионов.
Гастродипломатия, объясняет Гомеш, может быть защитой собственной идентичности. «Например, если иностранному главе государства подают блюдо с презунто де Барранкос [португальский хамон], это способ сказать: "Смотрите, у нас тоже есть хамон, и он лучше вашего"», — весело комментирует он. Это приятный вид соревнования, который разрешается обменом деликатесами за одним столом. Немногие разногласия могут быть улажены столь вкусным способом.
«Наша гастрономия — один из наших лучших активов и сильных сторон в создании нашего имиджа и репутации за рубежом», — заявил министр иностранных дел. Гомеш считает, что это справедливо во всех сферах. Дипломатические приемы, деловые обеды или ужин для знакомства с будущими родственниками. «Кухня позволяет вести такой диалог, создавать нарратив. Среди яств, тушеных блюд и выпечки сглаживаются разногласия, зарождаются беседы и возникают взаимопонимание, как за семейным столом, так и на государственном банкете. Таким образом, гастрономия становится элементом идентичности, который избегает эпического патриотизма. Элементом, который служит для обмена собственной идентичностью с незнакомцами. И для дискуссий тоже. Но немногие националистические дискуссии могут похвастаться тем, что их разрешают, заткнув оппоненту рот хорошей тарелкой хамона.
