В нескольких словах
Новый роман Даниэля Кельманна "Директор" рассказывает о немецком кинорежиссере Г. В. Пабсте, который вернулся в нацистскую Германию, и о его моральных компромиссах. Автор обеспокоен тем, что сюжет книги о Третьем рейхе так актуален в наше время из-за роста авторитарных режимов.
Романист Даниэль Кельманн, которому наконец-то исполнилось 50, представил свою новую работу — роман "Директор". В нем автор исследует неоднозначную фигуру немецкого кинорежиссера Г. В. Пабста, который после неудач в Голливуде вернулся в нацистскую Германию, чтобы продолжить снимать фильмы. Это решение, по словам Кельманна, было обусловлено не идеологической поддержкой нацизма, а желанием сохранить творческую свободу и финансовые возможности, предлагаемые режиму, которые были недоступны в Голливуде.
Кельманн описывает Пабста не как убежденного сторонника нацистов, а как конформиста, который шаг за шагом делал "малые уступки", каждая из которых казалась незначительной, но в итоге привела к моральному компромиссу. Режиссер "Ящика Пандоры" и "Западного фронта 1918" сталкивался с дилеммой: либо согласиться на условия, предложенные министром пропаганды, либо оказаться в концентрационном лагере, учитывая его прошлые левые взгляды.
Автор подчеркивает, что роман не является прямой аллегорией на современность, хотя сам Кельманн писав его во времена первой президентской кампании в США, что, по его словам, уже тогда вызывало у него опасения. Однако он выражает беспокойство по поводу того, что сегодня, на фоне роста авторитарных тенденций в различных странах, его книга о Третьем рейхе воспринимается как "чрезвычайно актуальная".
Кельманн защищает свой выбор художественной свободы, включая вымышленные детали, такие как использование принудительного труда на съемках одной из последних картин Пабста. Он отмечает, что в Третьем рейхе практически ни один фильм не обходился без такого труда, что делает эту художественную вольность морально оправданной.
Несмотря на то, что это художественное произведение, основанное на реальных событиях, Кельманн отказывается называть его "историческим романом", подчеркивая личную близость к этой теме, поскольку его отец, прошедший концлагерь, был знаком с людьми из мира кино того времени.
