В нескольких словах
Канадский медик Эйприл Хаггетт служит в украинской армии, считая, что это её долг перед своими детьми и всем свободным миром. Она разочарована недостаточной помощью Запада и уверена, что Россию можно остановить только полным экономическим и военным поражением.
До 2022 года жизнь 36-летней Эйприл Хаггетт (Каслгар, Канада) была посвящена заботе о троих детях 2, 7 и 11 лет.
Вторжение России в Украину потрясло её настолько, что она решила променять жизнь домохозяйки на окопы и ежедневные обстрелы на фронте в Донецкой области, одном из самых горячих участков войны. Она сделала это, чтобы защитить демократию и свободный мир, в котором родилась, от экспансионистской угрозы России. «После резни в Буче мне было очень трудно продолжать жить. Это было так похоже на Вторую мировую войну... Я посмотрела на своих детей и подумала, что должна что-то сделать», — вспоминает она у подножия траншеи в лесу на Донбассе, где проходит тренировку с сослуживцами из батальона «Алькатрас». Хаггетт не просто стала волонтёром; она записалась в армию и с декабря 2024 года служит боевым медиком в этом полку, входящем в состав 93-й отдельной механизированной бригады «Холодный Яр». Полк состоит исключительно из бывших заключённых, которым правительство предложило сменить камеру на участие в боевых действиях. Хаггетт дезинфицирует палец новобранца, который только что порезался каким-то инструментом, и говорит: «Эти люди — моя семья. Они мои друзья».
В. Как вы начали свой путь в Украине?
О. Я начинала как волонтёр. У меня два фонда, и я занималась оказанием гуманитарной помощи и различными детскими проектами. Я привозила школьные принадлежности в различные прифронтовые районы, где ещё велось дистанционное обучение, много занималась эвакуацией животных, раздачей воды... Со временем я решила, что хочу вступить в армию.
В. Легко ли было попасть в Вооруженные силы, будучи иностранкой?
О. У меня был друг, который проводил тренинги для медиков, и я записалась. И я знала командира 93-й бригады, потому что помогала им с одним из моих фондов, поэтому попросилась к ним. Я подумала, что это очень интересный батальон, и знала, что могу помочь, потому что у меня много подписчиков в социальных сетях. 93-я бригада участвовала в самых тяжёлых боях, а за большими победами следуют большие потери, им нужна любая помощь. Мы штурмовой пехотный батальон, то есть мы идём пешком. У нас нет танков или миномётов; эти ребята идут впереди тяжёлой техники, и им нужна вся возможная поддержка.
В. Каковы ваши обязанности?
О. Я забочусь о здоровье солдат. Когда они прибывают, я выясняю, есть ли у них какие-либо заболевания, аллергии, гепатит С, ВИЧ... У многих проблемы со здоровьем, и я должна обеспечивать их лекарствами. Я также тренируюсь с ними и слежу за их состоянием.
В. Как вы подготовились к работе?
О. В гражданской жизни я оператор технологических процессов, поэтому могу работать на гидроэлектростанциях, нефтеперерабатывающих заводах и т.д. Но здесь я решила пройти обучение на боевого медика, и вся моя подготовка заключается в спасении жизней: остановке кровотечений, лечении респираторных кризов... Я училась по ходу дела, и один из моих коллег — врач, он многому меня учит. У нас есть учебные пособия, например, искусственные руки и инструменты для наложения швов, но многое приходится изучать самостоятельно. Я не сертифицированный врач, но действую как врач. Если им нужно что-то, чего я не могу им предоставить, они обращаются в наш медпункт. Кроме того, недавно меня повысили до руководителя по связям с общественностью батальона. Я отвечаю за создание всех социальных сетей, сообщений и видео.
В. Это огромная работа…
О. Это много, но эти ребята того стоят, они очень много работают. Многие из них идут на позиции [на фронт], а если их там нет, то они тренируются шесть дней в неделю. Неважно, что ты был на фронте 20 раз; ты возвращаешься и тренируешься. Это изнурительно, у них есть выходной в воскресенье, чтобы почистить оружие и постирать одежду, но они работают без остановки. И у них нет свободы, как у других, потому что они заключённые на испытательном сроке; они не могут поехать в город или взять выходной. Когда они приходят сюда, они обязуются оставаться столько, сколько потребуется.
В. Ваша семья поддержала ваше решение остаться в Украине?
О. Нет, и это было тяжело. Люди не понимают, что я мыслю по-другому. В Северной Америке мы очень далеки от этого, но у меня много мыслей о том, что эта война значит для нашего будущего. Так что я знаю, что ставлю на карту, наверное, своё будущее и время, проведённое с детьми. Но я действительно считаю, что речь идёт не только о России и Украине. Россия также смотрит на другие страны, поэтому очень важно, чтобы мы выступили здесь за весь свободный мир. Мы все говорим о том, что наши общества строятся на свободе и демократии, и что свобода должна быть для всех. Мы должны жить в соответствии с тем, что говорим.
В. Ощущается ли западная военная помощь?
О. Обещания — это очень красиво, но я была в Северске, где на одну нашу артиллерийскую установку приходится пять российских. Потом появляется объявление, что пришлют ещё артиллерии, и ребята используют все резервы, потому что верят этому. Но она не приходит ни через шесть месяцев, ни через восемь... Все дают Украине ровно столько, чтобы сдержать русских, но недостаточно для победы. Если бы у нас было всё обещанное оборудование, мы могли бы что-то сделать, но очень трудно планировать сражения, когда не знаешь, что получишь. И, возможно, ты думаешь, что что-то придёт, например, из США, потому что они пообещали определённую помощь, но потом её урезают, потому что приходит новый президент, и всё военное планирование на следующие шесть месяцев летит в окно. Как можно так поступать? Я полностью разочарована.
Источник: Интервью с Эйприл Хаггетт, боевым медиком батальона «Алькатрас» 93-й ОМБр.
Фото: Lola Hierro.
В. Что вам нужно сейчас?
О. Если бы мы были в канадской или американской армии, у нас у всех были бы приборы ночного видения. Но мы не получаем достаточно денег даже на это, не говоря уже об униформе, ботинках, аптечках, машинах... 90% дронов поступает из пожертвований. У нас недостаточно денег, и все эти вещи расходуются. Они уничтожаются. Люди гибнут. Это ужасно. Я не знаю, сколько раз я забирала аптечки у раненых, а у нас даже нет денег, чтобы купить новую. И вот ты даёшь парню аптечку, испачканную кровью или порванную пулей. Это плохо для морального духа, но ты продолжаешь. Другие солдаты получают форму с зашитыми пулевыми отверстиями. Разве это не невероятно?
В. Считаете ли вы, что Россия будет соблюдать перемирие?
О. Абсолютно нет! Это та же страна, которая подписала в 1994 году Будапештский меморандум [включающий гарантии безопасности в отношении угроз территориальной целостности Украины], и предполагалось, что он будет защищать Украину. А потом они вторглись в неё. Не один, а два раза. Подписание ими клочка бумаги ничего не значит, они просто перегруппируются. Единственный способ остановить Россию — это лишить её возможностей. Это начинается не только с военных усилий, но и с санкций, которые исключат их с мировых рынков и из процесса принятия решений. Они должны быть уничтожены экономически и военно. Эта страна сошла с ума, а люди отказываются это видеть.
Источник: El Pais