В нескольких словах
Том Уилсон был влиятельным американским музыкальным продюсером 1960-х годов, сыгравшим ключевую роль в карьере Боба Дилана, Simon & Garfunkel, The Velvet Underground и Фрэнка Заппы. Несмотря на работу над знаковыми альбомами эпохи и новаторство в слиянии фолка с роком, он остается относительно неизвестной фигурой по сравнению с другими продюсерами того времени, такими как Фил Спектор. Уилсон сознательно избегал публичности, имел нетипичные для рок-среды взгляды (был республиканцем и биржевым инвестором) и рано отошел от активной продюсерской деятельности.
Может показаться, что это типичные самовосхваления музыкального журналиста, стремящегося отпраздновать находку: легендарный, ныне забытый продюсер, создатель шедевров, таинственный человек рок-музыки золотого десятилетия, бла-бла-бла... Оказывается, этот персонаж сознательно избегал мифологизации, возможно, даже не особенно ценил свое творчество. В отличие от Фила Спектора, о музыкальной карьере Тома Уилсона нет книг, о нем еще не сняты документальные фильмы. Правда и то, что у него не было уникального звучания: он был соучастником авангардного джаза, определил звучание фолк-рока, стал «акушером» для совершенно разных проектов.
В Гарвардском университете Уилсон использовал свои связи и красноречие, чтобы получить финансирование для лейбла, посвященного «продвинутому джазу», Transition Records. Действительно, там дебютировали Сесил Тейлор, Сан Ра, он даже пытался работать с Джоном Колтрейном; как и следовало ожидать, финансовые дела не пошли. Лейбл просуществовал два года, с 1955 по 1957, и Уилсон извлек из этого профессиональные уроки. С тех пор он работал штатным продюсером на зарплате у известных звукозаписывающих компаний.
Другой урок: целесообразность вхождения в поп-бизнес. Удивительно для чернокожего техасца, но в 1964 году он оказался в самой «белой» и англосаксонской компании, Columbia Records, отвечая за фолк-записи ирландцев Clancy Brothers и восходящего автора-исполнителя Боба Дилана. Последний хотел вернуться к рок-звучанию своих ранних лет, и Уилсон сумел подобрать ему группу эффективных музыкантов для альбома «Bringing It All Back Home» и эпохального трека «Like a Rolling Stone». В том же году он добавил электрическое звучание к песне «The Sounds of Silence» дуэта Simon & Garfunkel. Предполагается, что он не предупредил артистов, которые решили не протестовать, когда неожиданно оказались на первом месте американских чартов.
С таким резюме — а он также вел уважаемую радиопрограмму — Уилсон получил лучший контракт с MGM, мощной звукозаписывающей компанией, нуждавшейся в обновлении. Он работал с артистами лейбла, такими как Animals или The Blues Project. Как «охотник за талантами», он был эклектичен: подписал такие несовместимые группы, как нью-йоркцы The Velvet Underground и калифорнийцы The Mothers of Invention. С последними он продемонстрировал гибкость: он думал, что это простая блюз-рок группа, но их лидер, Фрэнк Заппа, хотел ломать шаблоны.
Гибкость и, возможно, некоторая апатия. Свидетели его сессий 1967-1968 годов говорят о невозмутимом продюсере, который позволял музыкантам делать свое дело, пока сам читал «Wall Street Journal» или разговаривал со своим биржевым маклером. Дело в том, что самым экзотичным в Томе Уилсоне был не цвет его кожи в бледном мире рока. Его идеология казалась шокирующей в столь «крутой» среде: республиканец со студенческих лет, он не скрывал, что обожает спекулировать своими деньгами.
И он часто выигрывал на бирже. В семидесятые годы он покинул передовую, отстранился от войны между амбициозными артистами и осторожными лейблами. Он управлял музыкальным бизнесом, инвестировал в студию Record Plant. Подозреваю, он не считал свою предыдущую работу чем-то значимым. Таков был мой опыт: через нью-йоркский офис CBS я получил его адрес. Я написал ему, восхваляя его величие и задавая некоторые вопросы о его продюсерской работе. Он не ответил, и я не смог настоять: сердечный приступ сразил его в 1978 году.
