В нескольких словах
Опубликована подборка любовных писем чилийской поэтессы и нобелевского лауреата Габриэлы Мистраль за 50 лет. Переписка с Мануэлем Магальянесом, Дорис Дана и другими раскрывает её сложную натуру, внутренние противоречия, страхи, поиски любви и материнские чувства, а также её путь как писательницы и человека.
7 апреля 1921 года, чуть больше века назад, у чилийской поэтессы Габриэлы Мистраль (урожденной Лусилы Годой Алькаяга) был неудачный 33-й день рождения. Она шесть часов ждала приезда поэта Мануэля Магальянеса, который был женат, чтобы провести вечер в деревне, но он так и не появился. Они годами обменивались письмами о любви — и нелюбви — не будучи знакомы лично. Позже Мистраль всё же получила письмо от мужчины, который был на одиннадцать лет младше её, в сопровождении цветка жасмина. «Глупец! Это был мой день, а ты не пришел ко мне. Я старею, Мануэль», — упрекала его учительница, которая подумывала о выходе на пенсию через четыре года. В то время она рассказывала Магальянесу о появлении седины и проблемах со зрением, из-за которых ей приходилось носить очки.
Их переписка началась в 1914 году, и она посылала ему свои портреты, но предупреждала о том, чего не передавало изображение: «Я жёсткая, я сухая, я резкая». «Сможешь ли ты полюбить меня, увидев меня?» — спрашивала она в одном из писем, «возможно, как героизм. Но я не потерпела бы героизма такого рода», — писала она о своей неуверенности, которая часто проявлялась в её любовных письмах.
Перо Мистраль в те годы металось между нежностью и недоверием. В один день она могла написать: «Знаю, что захочу держать тебя в объятиях, как ребенка, что захочу, чтобы ты говорил со мной так, как ребенок с матерью, из тепла моих коленей, и что, когда поцелую тебя, потеряю счет времени, и поцелуй станет вечным». А в другой: «Не хочу заставлять тебя лгать, целуя меня с отвращением, и не хочу страдать от того, чего не испытывала: умирать от любви рядом с мужчиной, который не может меня приласкать».
Наконец, в апреле 1921 года они встретились лично. «Я полностью оправдываю то плохое впечатление, которое произвела на вас (нечто худшее, чем просто плохое). Однако, Мануэль, этот порыв не должен был вас так удивить, если бы вы помнили мои письма. Я всегда говорила вам, какая я», — написала она ему после встречи. «Я — самая обескураживающая и печальная (прискорбная) смесь нежности и твердости, ласки и грубости», — добавляла она, подписываясь инициалами.
Цитируемая переписка является частью новой книги «Добрые существа становятся лучше от боли, злые — хуже. Любовные письма 1905-1956» (издательство Ediciones Cardo) — исследовательской работы и подборки из публичного архива Мистраль, подготовленной редактором и поэтессой Глэдис Гонсалес. Том, опубликованный к 80-летию присуждения Нобелевской премии по литературе писательнице, собирает тексты, адресованные Альфредо Видела Пинеда (с 1905 по 1906 год), землевладельцу из Норте-Чико, который был примерно на 25 лет старше её; Магальянесу Моуре; Пальме Гильен (с 1940 по 1954 год), её подруге и секретарю; Дорис Дана (с 1948 по 1956 год), её возлюбленной и душеприказчице из США, а также письмо, оставленное перед самоубийством её сыном, Хуаном Мигелем Пабло Годоем Мендосой (Инь-Инь), среди прочих записей. Это интимное путешествие по её чувствам, а также по её зрелости, карьере и отношению к людям, политике и религии.
(Фото: Чилийская поэтесса читает во время ацетатной записи её чтения в Библиотеке Конгресса в Вашингтоне, США, 14 декабря 1950 года. Charles Gorry / AP)
Редактор Глэдис Гонсалес, которая уже десять лет раскрывает различные аспекты личности поэтессы в коллекции «Габриэла Мистраль», отмечает, что в этой книге, посвященной любви, ощущается сиротство поэтессы, учительницы и дипломата. «Это женщина без семьи, которой очень рано пришлось пойти работать, в 14 лет, которая создала себя сама. Здесь есть боль, но также и интерпретация этой боли через слово, чтобы найти свое место в мире, оставить свой неизгладимый след», — указывает она на то, насколько тщательно Мистраль фиксировала (записи, предметы, тексты) то, что думала и чувствовала. Поэтому редактор интерпретирует переписку как художественное произведение. «Иначе очень сложно работать с личной жизнью другого человека, можно склониться к одной единственной позиции. Здесь показаны разные периоды жизни человека», — добавляет она.
На первом этапе любовной переписки, утверждает Гонсалес, Мистраль создает впечатление самоотдачи, желания быть любимой, но затем отстраняется из-за страха. Это меняется в письмах к Дорис Дана, где поиск уже иной. «Она просит Дорис вернуться, быть с ней, быть в её доме, посылает ей деньги», — отмечает Гонсалес. Их переписка началась в марте 1948 года. В первом письме Мистраль просит считать её другом и сразу предупреждает о своей застенчивости. Несколько месяцев спустя она признается, что не хочет больше жить вдали от неё. Год спустя отношения стали другими. После визита Даны поэтесса пишет ей: «Любовь моя: С тех пор как ты уехала, я не смеюсь, и в моей крови накапливается какая-то густая или темная материя. Мне досталась постоянная меланхолия, из которой меня выводили только дети, музыка и ты». Она подписывается уже не инициалами, а «Твоя Габриэла».
Счастье этой любви раскрывает другую Габриэлу Мистраль. Она рассказывает Дане, как ей трудно сосредоточиться на докладе, потому что перед глазами возникает её лицо, и как она ревниво хранит одно из её писем, время от времени достает его из кармана и целует. «И я цепляюсь за это чтение, чтобы верить, чтобы иметь веру и надеяться. Но Боже мой, так много времени пройдет, прежде чем ты вернешься — если вообще вернешься», — отмечает она, вновь оживляя неуверенность, которая будет проявляться на протяжении их отношений. «Жизнь моя: Ты принадлежишь к расе, которая умеет себя контролировать; я — нет. Ты уверена во мне; у меня нет никакой уверенности в тебе. Но есть еще кое-что: я нуждаюсь в твоем присутствии неистово, как в воздухе. Кажется, будто я задыхаюсь. Именно так. Мне осталось жить очень мало. Эти крохи жизни я хочу отдать тебе», — писала она.
(Фото: Габриэла Мистраль высаживается в Генуе, Италия, 12 января 1951 года. Gian Carlo Barone / ASSOCIATED PRESS)
Книга также открывает окно в отношения Мистраль с её сыном Инь-Инь. Одним из вспомогательных изображений в томе является короткое прощальное письмо Хуана Мигеля Пабло Годоя, в котором он пишет в 1943 году из Бразилии: «Надеюсь, что в ином мире будет больше счастья», и передает привет Пальме Гильен. Редактор Глэдис Гонсалес хотела включить фотографии писем, написанных на отдельных листах или в тетрадях. «Читать транскрипцию — это одно, а видеть письмо — другое, из-за материальности. А почерк человека говорит о многом, возможно, не обо всей жизни, но о моменте», — утверждает она.
В письме Мистраль, напечатанном на машинке, к подруге Грасиэле Менендес она признается, что причины, которые ей называют относительно решения её сына, кажутся ей недействительными, глупыми или слабыми. «Единственный грех, в котором я себя виню, — это то, что я навязала ему свою кочевую жизнь, ведь ему явно вредило его бродячее существование без корней и, следовательно, без регулярности». Писем, написанных поэтессой сыну, нет, но своих возлюбленных она всегда называла так: сынок, доченька. Гонсалес интерпретирует это как способ просить любви. «Показывать себя материнской, гостеприимной, местом, куда можно прийти».
