Мара Торрес о суициде сестры: «Правда лечит»

Вечером 16 сентября 2013 года журналистка Мара Торрес (Мадрид, 51 год) находилась в телецентре Торреспанья, готовя выпуск La 2 Noticias. В 18:30 она вышла из гримерной и вернулась в редакцию. Телефон остался на столе, и, взяв его, она увидела девять пропущенных вызовов. Все были от одного человека — Чомпера, друга ее сестры. Холодок пробежал по телу. «Никто не звонит девять раз подряд на мобильный посреди рабочего дня», — говорит она. Она перезвонила.

— Можешь приехать домой к Али? — спросил Чомпер.

— Да, но скажи, что случилось.

— Лучше приезжай.

— Скажи мне.

— Она пыталась покончить с собой.

— Что значит «пыталась»?

Наступила тишина, и Мара спросила: «Она жива?». На том конце ответили: «Нет».

Она повесила трубку, схватила сумку и сказала коллегам: «Я ухожу, моя сестра покончила с собой». Все резко вскочили: «Что ты такое говоришь!». Но Мара уже выбежала. С того дня она не переставала бежать, и посреди этого бега — бега в никуда, который начинает каждый, у кого отняли самого дорогого человека, — она написала книгу «Помни меня танцующей» (Planeta, 2025) совместно со своей сестрой, Алисией Торрес (Мадрид, 1980–2013), из дневников которой она спасла часть записей. Это заметки, блестящие размышления, тревоги и повседневные дела, которые постепенно омрачаются, тайно и необратимо. «Я уже не знаю, что делать. После долгих раздумий, думаю, мне нужна помощь, и ты единственный, кто может мне посоветовать. Я несчастлива, Б, моя жизнь рушится понемногу, и я не уверена, что смогу справиться сама, потому что в голову лезут мысли, о которых я не хочу думать. Мне не хватает смелости все бросить, но я слишком труслива, чтобы встретиться с жизнью лицом к лицу». Последние слова в ее дневнике — The End. Затем она написала три письма. Одно — семье, другое — друзьям («помните меня танцующей») и еще одно — парню, с которым встречалась и у которого просила помощи, чтобы лечь в какой-нибудь центр. Он ответил ей: «Мне все равно, что ты сделаешь». Письмо снимало с него вину за принятое ею решение, но семья решила не передавать его.

«Инициалы парней вымышлены, потому что никто не виноват в таком, и у моей сестры был идентичный паттерн поведения с ними», — говорит Мара. Она сожалеет, однако, что отчаянная просьба о помощи была адресована не тому человеку. «Если бы она отправила это сообщение нам. Ты должен рассказывать такое людям, которые, ты знаешь, тебя любят, а не тем, от кого ты хочешь любви. Как когда рассказываешь свою жизнь парикмахеру или таксисту — ты переживаешь что-то ужасное и выговариваешься людям, которые слушают, но, возможно, не действуют, или не обязаны действовать, или не чувствуют себя вправе давать советы. Это похоже. Но ключевое — она просит помощи».

Много лет спустя, когда она все еще плакала каждый день ровно в 18:30 — время, когда увидела девять пропущенных вызовов, — Мара Торрес встретилась с королевой Летисией Ортис, чья семья пережила другой суицид — ее сестры Эрики. «Ты снова будешь счастлива, Мара. Однажды ты поймешь, что перестала плакать в 18:30, и твоя семья и ты снова будете счастливы, потому что даже после такого тяжелого удара семья, которая любит друг друга, восстанавливается».

Это непростое интервью. Фактически, это интервью готовилось десять лет. Я познакомился с Марой Торрес во время ее скорби по сестре. Уже тогда она писала и писала, говорила и говорила, и плакала, вспоминая ее. Сестры, все три (Мара, Ева и Алисия), были близкими подругами. И с Нунчи и Херардо, их родителями, они составляли одну из тех семей, которые собираются каждую неделю и каждый день интересуются, где остальные. Мара думала когда-нибудь упорядочить написанное и опубликовать. Написала, упорядочила, отложила в ящик, чтобы созрело, а когда пришло время — не захотела публиковать. Говорила даже, что никогда этого не сделает. Или сделает под другим именем. То, что она передумала, — удача. В Испании 11 человек совершают самоубийство ежедневно. «Помни меня танцующей» рассказывает через личный опыт о разрушительных последствиях недостатка информации о суициде и о необходимости профессиональной помощи во многих семьях для выявления факторов риска.

Вопрос: Когда прочитали ваши родители?

Ответ: Маме я дала ее в санатории. Мы всегда уезжаем на десять дней вместе куда-нибудь. И тема всплывает, потому что Али всегда с нами. Помню, мы были в бассейне, и она говорила: «Если бы она не потеряла работу, если бы нашла кого-то». Это «а если бы» постоянно звучит. За день до самоубийства я написала сестре, чтобы она пошла со мной на показ Амайи Арсуаги. Сказала, что ей немного лень. Я не настояла. А если бы настояла? А если бы мы пошли? Вернувшись в номер, я дала ей рукопись. Мы читали ее одновременно, рядом друг с другом в постели. Она закончила в слезах и сказала: «Это очень грустно, но это правда».

Вопрос: И вы преодолели стеснение.

Ответ: Я очень стесняюсь говорить об интимных вещах, тем более о своей семье. Но важнее нашего стеснения — возможность того, что эта книга дойдет до кого-то, кто в ней нуждается. Особенность моей семьи в том, что сестра оставила записи о своих последних пяти годах в виде небольших фрагментов, и там мы смогли узнать что-то о том, что происходило у нее внутри. Она хотела жить, она пыталась цепляться за жизнь, она любила свою семью, своих друзей. Мы нашли множество ответов.

Вопрос: Ваш отец?

Ответ: На чердаке он устроил себе место, полное ее фотографий и текстов. Поднимается туда и проводит время со своей дочерью. С тех пор как я написала книгу, мой отец естественно говорит о важности психического здоровья. Это важно.

Вопрос: Ваша сестра пыталась покончить с собой в 13 лет. Ее лучшая подруга, китайская девочка по имени Флор, перестала с ней разговаривать.

Ответ: Она приняла кучу обезболивающих, ее вырвало, она позвонила Флор, чтобы рассказать, а Флор позвонила нам.

Вопрос: Врач сказал вам: «Не беспокойтесь слишком сильно. Так поступают многие подростки, когда начинают понимать, что мир не такой, как они думали».

Ответ: Он не рекомендовал нам обратиться к специалисту и сказал не придавать этому значения, чтобы она не чувствовала себя героиней из-за такого поступка. Это было именно то, что мы хотели услышать.

Вопрос: Сегодня было бы иначе?

Ответ: Тридцать лет спустя есть другие инструменты. Мы могли бы предотвратить это, но, возможно, не избежать. Нужно уметь просить помощи и уметь ее оказывать. Знаете ли вы номер телефона доверия для предотвращения самоубийств? Мы знаем многие номера экстренных служб, а этот? В Испании это 024.

Этот случай был забыт. И всплыл снова, когда Али покончила с собой. Мара размышляет в книге о распространенном мнении о причинах самоубийства: экономические руины, крупные преступления, распад семьи… Но Алисия Торрес, 13 лет, была милой, веселой, прилежной девочкой, окруженной любящими людьми. У нее не было ни сентиментальных, ни экономических, ни социальных проблем. Она никого не обманывала, не принимала наркотики, не пила алкоголь, не хранила темных секретов, которые могли бы всплыть. Но эта счастливая девочка не смогла пережить то, что ее лучшая подруга перестала с ней разговаривать. «Единственная причина, которая сильнее жизни, — это неспособность встретиться с ней лицом к лицу», — сказала Мара своей семье. «Я и сама не понимала эту фразу», — говорит она в книге. Но, заключает она, в некоторых случаях инстинкт самосохранения, такой сильный, уступает желанию исчезнуть.

Вопрос: Та попытка самоубийства.

Ответ: У моей сестры не было внутри идеи самоубийства. Была грусть и опустошение. Неспособность управлять своими эмоциями. Моя сестра была светлым, очень жизнерадостным человеком. Наша группа подруг та же самая. Моя сестра гуляла, каталась на лыжах по выходным, работала в баре, в пиццерии, в НКО. У нее была жизнь тридцатилетней женщины. Нас поразило то, что внутри она тонула, и не из-за того, что происходило в ее жизни, потому что без работы оставались все, без партнера оставались все. У всех наших подруг были нестабильные отношения, но она не умела с этим справляться. Она была меланхоличной, но веселой. Мы знали, что она плохо управляет своими эмоциями, что она унывала из-за вещей, которые нас не трогали.

Вопрос: Вы стараетесь подчеркнуть, что виновных нет.

Ответ: Нет. Ни врачи, ни парни, с которыми она была, их нет. Если и есть ответственность, то это недостаток информации. 30 лет назад, когда моя сестра приняла таблетки, о самоубийстве не говорили так, как говорят сейчас. И сколько еще предстоит сделать. Это была табуированная тема, скрытая и замалчиваемая. И до самоубийства Али я не знала никого, кто бы покончил с собой. И вдруг — отец того, двоюродный брат этого… Что происходило? За многими «инфарктами» и «внезапными смертями» скрывались самоубийства. Но об этом не говорили. И не говорят во многих случаях.

Вопрос: Ваша сестра сделала все, что могла.

Ответ: Она ходила к психологу, к которому уже ходила я. У нее были книги по самопомощи, и мы нашли их все подчеркнутыми. Эта маленькая книжечка «Вперед». Она искала помощи повсюду. Боролась с собой, боролась с тем, что с ней происходило. Она не сдавалась, анализировала все, что происходило вокруг нее. Например, мне очень жаль, когда она пишет, что ей всегда говорят «нет». И замечает, что многим говорят «нет». Но ей, пишет она, говорили это по-другому.

Вопрос: Когда семья собирается в квартире, где только что покончила с собой Али, все четверо обнимаются и плачут на лестничной площадке. И ваш отец там спросил: «Мы скажем, что случилось, или скажем что-то другое?». «Мы скажем правду», — ответили вы втроем.

Ответ: Каждый пытается переварить это как может. Я иногда думаю, что нам помогло то, что мы с самого начала сказали правду. Чтобы все знали. И я думаю, что если ты хранишь секрет, как делают тысячи семей, ты имеешь на это право. Но пусть это будет не из-за страха. Ты можешь принять такое решение, но не из-за стигмы.

Вопрос: Один из самых трогательных моментов происходит в похоронном бюро, куда приходит ваша подруга, но очень рано. Вы знаете, что похоронное бюро, как и ранее дом вашей сестры, заполнится десятками людей, потому что она была очень любимой девушкой. И эта подруга пришла обнять вас и уже уходила, но вы не отпускали ее. «Подожди, сейчас придет много людей, вот увидишь». А она время от времени говорила, что ей нужно идти. А вы: «Нет, подожди, сейчас мало людей, а потом все заполнится, я не вру, нас очень любят».

Ответ: Я всегда ей говорила, что мы очень счастливая семья. И вдруг она оказалась на похоронах моей младшей сестры: неужели мы были так счастливы, что одна из нас покончила с собой? И я хватала ее за руку, плача: «Слушай, мы правда очень счастливы, мы очень близки, придет очень много людей, потому что мою сестру все любили». Я не хотела, чтобы она думала, что мы несчастная семья, потому что это было не так. Я хотела спасти честь своих близких и чтобы она осталась и увидела переполненное похоронное бюро.

Вопрос: Вы говорите в книге о важности рассказывать.

Ответ: Паскуаль Марагаль вышел и сказал: «У меня Альцгеймер». Карлос Льямас взял микрофон и сказал: «У меня рак, господа. И я произнесу это слово со всеми буквами: рак». Важно, во-первых, не бояться рассказывать, а во-вторых, чтобы можно было делать ставку на исследования. Ты сейчас знаешь, что делать для профилактики рака груди, рака толстой кишки. Что делать при первых симптомах Альцгеймера. С самоубийством, поскольку никто ничего не говорит, нет инструментов. Мне кажется, что инструменты необходимы, чтобы ты знал, что делать, а не замалчивать это.

Вопрос: Ваш голос несколько раз срывался во время интервью. И это первое из многих.

Ответ: Мне нравится говорить о моей сестре. Писать это было как проживать две жизни. Я вела обычную радиопередачу [Мара Торрес ведет и представляет El Faro на Cadena Ser], а потом, когда писала, испытывала глубокую печаль. Но мне нравилось быть с сестрой, вспоминать ее, говорить с ней. И мне нравится, что я подписала эту книгу вместе с ней. Моя сестра хотела жить. И если я что-то поняла, так это то, что часто в самоубийстве нет свободы: есть печаль, которая одолевает тебя, именно печаль принимает решение. Знаю, это трудно понять. Знаю, что каждый человек — это мир. Но есть кое-что в случае моей сестры: это не импульс, и это ясно видно при чтении книги. Судя по всему, что я читала от Испанского общества психиатрии, ассоциаций родственников, психиатров, специализирующихся на суициде, терапевтов, психологов, это то, что назревает, и если бы этим занялись, возможно, я бы сейчас не писала эту книгу. 1 ноября 2013 года 25 человек доставили прах Али, кремированной, в Серлер, одно из ее любимых мест. Там ее помнит надпись. Ее отец поднялся на гору с прахом.

Автор: Антон Руденко — Экономический обозреватель, пишет о финансах, инвестициях, заработке и бизнесе. Дает практичные советы.