«То, что женщин делают невидимыми после 40 — не случайно»

Вирхиния Родриго (Мадрид, 44 года) — артистка, которая в своей жизни перепробовала всё, «кроме наркотиков».

Она начинала как барабанщица, записала пару альбомов (PercuAutora и La Intrusa), с которыми продолжает гастролировать, а теперь запустила подкаст вместе с антропологом и психологом Монти Пейро, «чтобы говорить о том, о чём не говорят» после 40. Они назвали его «Старухи» («Viejas»), смеясь над тем, как, по их мнению, их видит современное общество, где превозносят молодость, делая невидимыми женщин в лучший момент их жизни: «Когда они умнее, интереснее, счастливее... Это не случайно». То, что начиналось как обмен аудиосообщениями в WhatsApp между подругами, дошло уже до третьего эпизода, «и это только начало».

Вопрос: Вас сложно классифицировать, потому что вы смешиваете множество дисциплин: играете на ударных, поёте, пишете, играете в театре, преподаёте, танцуете, а теперь ещё и подкаст с такой же многогранной Монти Пейро…

Ответ: Да…

Настал момент, когда я почувствовала, что мои отношения с музыкальной индустрией, где действуют «кокаиновые» законы ночной жизни, были полны жестокого обращения и нестабильности. И, разговаривая со своей коллегой и подругой Монти Пейро, психологом, антропологом, музыкантом… обсуждая это и многие другие вещи, которые нас волнуют и беспокоят, с помощью аудиосообщений в WhatsApp, мы решили превратить наши интереснейшие и терапевтические беседы в подкаст, который мы назвали «Старухи», потому что, хотя мы и не такие, мы считаем, что именно так нас видят в наши сорок с хвостиком...

В: Сорокалетние, пятидесятилетние… Зрелые? Невидимые? Старухи?

О: Да, для меня — невидимые.

Это одна из причин, по которой мы решили сделать подкаст, потому что, придя из мира шоу-бизнеса, забудьте о женщине, которая не выглядит максимум на… 32 года. И то, что нас делают невидимыми после 40 — не случайно. Именно тогда, когда женщины становятся (умнее, интереснее, счастливее), когда мы хотим и можем говорить и не останавливаться, именно тогда нас превращают в ведьм, женщин в предменопаузе, старых и пожилых. Это безумное превознесение молодости тоже не случайно.

В: Что же делать в эту «эру инъекционной молодости»: микроботокс, гиалуроновая кислота, коллаген, ботулотоксин…?

О: Выходить в свет с этими морщинами.

Демонстрировать нашу красоту, показывать и выставлять напоказ другие каноны. Я в Instagram подписана только на женщин старше 40 и, особенно, 50 лет, которые меня вдохновляют, которые помогают мне перестать видеть свои морщины. Находить нашу красоту в том месте, где мы находимся, со всем, что у нас опускается. Принять эту гравитацию. Молодость длится 20 лет, но остальная часть жизни — это другое.

В: Что бы вы сказали о «кризисе 40 лет»? Последний звонок?

О: В 30 лет всё — это амбиции и желание большего успеха, а кризис 40 лет, на мой взгляд, связан с осознанием того, что вы уже пережили ряд вещей, что есть поезда, которые ушли, что вы находитесь более-менее в середине жизни, и у вас есть одни вещи, а другие вы потеряли, вы столкнулись с серьёзными разочарованиями, вы потерпели неудачу...

Жизнь поставила вас на ваше место, вы узнали некоторые из своих пределов и приняли их, но хорошо. И именно поэтому вы в ударе.

В: Вам 44 года, что вы ответите тем, кто говорит вам: «Твой поезд уйдёт»?

О: Я бы сказала: «2025 год, дорогуша».

То есть, мне это кажется анахронизмом. И да, мой поезд ушёл. Мы немного возвращаемся назад, и логика снова становится более традиционной, чего я совсем не понимаю. Любопытно, что такой подход иногда исходит от самих женщин, как будто вам чего-то не хватает, чтобы быть полноценной. Я убеждена, что опыт материнства должен быть невероятным. И если бы у меня было больше жизней, я бы, наверное, это сделала. Но у меня одна, и я уже выбрала.

В: Вы не стали заводить детей, но занялись многими другими вещами...

О: Точно, почему люди не спрашивают, что было бы с ними без детей, какими были бы их жизненные пути?

Почему этот вопрос никогда не задаётся?

В: Какой была ваша жизнь без детей?

О: По правде говоря, довольно хорошей жизнью, в которой — хотя это и не приветствуется — я занималась собой, сама себя воспитывала и тратила своё время на то, чтобы мне было хорошо, делать то, что мне хочется, а именно создавать альбомы, танцевать, писать все свои песни, делать подкаст, наслаждаться, жить активной жизнью.

Как сказала на днях Паула Васкес («Паула Васкес — пример для подражания!»): «На устрицы и путешествия»! Конечно, да! Зачем столько жертв? Если вы это выбрали, отлично. Но почему бы не жить и не наслаждаться жизнью?

На фото: артистка Вирхиния Родриго, автор подкаста «Старухи». Фотограф: Хайме Вильянуэва.

В: Феминизм — с трансгендерами или без?

О: С трансгендерами, конечно.

Я в этом абсолютно уверена. Я могу вступать в другие внутренние дебаты внутри феминизма, но этот я не вижу.

В: Эррехон, Монедеро и так далее…

О: Боже!

Господа левые, пожалуйста. Честно говоря, меня это не удивляет, я, к тому же, изучала политологию. Я имею в виду, что левые мужчины не менее сексисты, чем правые. Проблема в мужчинах.

В: Вы бы сказали, что вы «интенсивная»?

О: Да, я такая.

И очень этим горжусь. Я всегда была интенсивной. Это мой характер, а также потому, что я женщина в мире, где канон человека — это мужчина, со всем, что это означает в плане кастрации и эмоциональной разобщённости. Я сознательно интенсивная.

В: О чём не говорят?

О: Об этом и подкаст, подкаст говорит о том, о чём не говорят.

Не говорят о потерянном, о течении времени, не говорят о старости, о неудачах, о том, чего мы стыдимся, о том, что у нас опускается, обо всей той гравитации, которая нас превосходит, перед лицом такого блеска и позёрства.

В: Мы попали в ловушку сети?

О: Мы довольно сильно попали в ловушку, правда.

Мы уже не можем без неё, часто из-за работы. Говорят, что не иметь социальных сетей — это привилегия, и это правда. Это значит не нуждаться в витрине. Но, в общем, они могут помочь вам познакомиться с людьми, установить контакт, но это ловушка, очевидно, потому что они заставляют нас чувствовать себя гиперсвязанными, а зачастую мы гиперизолированы.

В: Но если тебя нет в сети, ты не существуешь?

О: Да, действительно.

Но я думаю, что, раз уж мы там, и раз уж мы знаем, что это такое и для чего они нужны (чтобы говорить, как у нас всё невероятно хорошо), мы можем попытаться сказать то, что нам не позволяют, попытаться пролить свет на то, чего мы стыдимся, на неудачи, сомнения, страхи…

В: Что вы собрали из посаженного?

О: Я чувствую себя удовлетворённой.

Я чувствую, что сделала то, что хотела, и это я ценю. И это не значит, что всё было идеально. Было всякое. Но я дошла сюда, и мне ещё предстоит.

В: Подруги или терапия?

О: И то, и другое.

Абсолютно. Нужно и то, и другое. Нельзя грузить своих подруг и делать из них своих терапевтов, потому что твои подруги ни могут, ни хотят.

В: Любовь переоценена или это просто акт веры?

О: Дело в том, что мы зациклились на одном типе любви, любви в паре, когда есть и другие, все те, которые тебя дополняют, и которые нужно культивировать.

И да, пара — это очень круто, но это акт веры, без сомнения. И чем больше проходит лет, тем больше. Ты знаешь, что есть, и ты ввязываешься, ты прыгаешь в бассейн со всеми теми ударами, которые ты уже получила. Я продолжаю прыгать в бассейн со всеми своими страхами и своими делами.

В: Можно ли знакомиться в сорок с лишним лет без мобильных приложений?

О: Ну, у меня с приложениями как-то не очень.

Но нужно пробовать всё, потому что мы будем делать всё, что можем. То есть, да всему. Я делаю так: через приложение говорю полминуты, а потом ищу личную встречу, потому что я больше люблю личное общение.

В: Ваша цель в жизни?

О: Что-то, наиболее близкое к счастью, — это мир и спокойствие.

То, что я ищу, — это очень простая жизнь, чувствовать себя хорошо, быть со своими подругами и делать то, что мне нравится.